Бывший

«Она не твоя. Никогда не была и уже не будет. Спокойно, Асланов, попридержи коней»

- По работе. Важная встреча. Прости, твоего номера у меня не было, не смогла предупредить.

Нервничает. Разговор ей явно неприятен.

- В двенадцать ночи? - не удержался и разозлился еще больше. Красная пелена начинает застилать глаза и уже невозможно ее контролировать. Тело наполняется ядом, горьким и невыносимым.

- Асланов, ты меня допрашиваешь? - тонкая бровь взлетела вверх, легкий смешок, а у него вновь дрожь по всему телу.

- Нет. Просто стало интересно, откуда ты возвращаешься такая красивая? Может, пригласишь на чашку чая? Замерз, как собака.

Она дернулась как от удара. Нервно посмотрела на окна, а потом резко ответила:

- Нет. Уже поздно, Андрей, я устала и хочу спать. Завтра мне в семь утра вставать. Если ты хочешь поговорить, давай в другой раз. Обещаю, что в этот раз приеду.

У него возникло ощущение, что она пытается от него избавиться. Отделаться как можно быстрее. Злость поднялась внутри, как цунами. Захлестнула бешенством.

- Черт, я прождал тебя как идиот больше часа, а тебе на это наплевать? Прости и все? Хоть бы потрудилась соврать что-нибудь правдоподобное.

Ее глаза блеснули гневом, лицо резко побледнело даже в свете тусклого фонаря подъезда.

- Я не умею лгать, Асланов. У тебя плохая память. Спокойной ночи.

Ника развернулась на каблуках и пошла к подъезду. Он сам не понял, как это случилось. Резко схватил за локоть и рванул к себе, она пошатнулась и очутилась у него в объятиях. Все полетело в пропасть к чертям собачьим. Все годы ненависти, недосказанности, боли и гнева. Он погрузился в ее глаза как в омут, как в синюю пучину безнадежного желания, безумного и ослепительного как оголенный нерв. Андрей шумно вздохнул, когда увидел ее губы так близко. Рука невольно легла ей на бедро и под пальцами взорвались тысячи электрических разрядов. Непроизвольно сжал сильнее, не удержался. Притянул её к себе, зарываясь пальцами в мягкие волосы... и ощущая, как пронзило тело разрядом в 220 от этого прикосновения. Жадно рассматривал её широко распахнутые глаза, чувствуя, как утягивает к голубому дну, перевел взгляд на побледневшие щеки и на губы... у него скулы свело от потребности воскресить их вкус на своих. Он слишком голоден, чтобы просто смотреть. Ему сожрать хочется. Да! именно так. Показать ЕЙ, кому они, эти губы, принадлежат. КОМУ она принадлежит. И плевать он хотел на годы разлуки. Притянул Нику к себе и сжал в объятиях, ощущая, как напрягается ее тело... такое горячее, а, может, это горит его кожа от ее близости. И он, как псих, растягивает эту боль, не прикасаясь к ее губам, просто жадно стискивая ладонями спину, талию, опуская их на ягодицы и сжимая.

И резким поцелуем набросился, раздвигая языком губы и проталкивая язык в ее рот, быстрыми толчками в него, втягивая верхнюю губу, покусывая ее и чувствуя, как начинает сносить крышу только от одного поцелуя. Дьявол... какой же он голодный, ужасно голодный до нее. А она оттолкнула, вцепилась в воротник куртки.

- Не тронь!

Сучка-а-а. Играет. Отталкивает. Но не уходит, стоит у стены и дрожит вместе с ним. Она одна может утолить его звериный голод, который с годами превратился в снежный ком, лавину, способную погрести под собой все остатки разума. Ничего не имеет значения. Все исчезло. Только она. Изменница. Стерва. Дрянь. Его жена. Сорвать с нее к черту всю одежду и показать, как сильно он изголодался по ее телу. Трахать, чтобы охрипла от криков и забыла свое имя.

Чувствуя прерывистое дыхание на лице, еще одно движение и его унесет - не остановить. В тот же миг она оттолкнула его так резко, что он даже пошатнулся.

- Не смей! - прохрипела едва слышно, - Никогда больше не смей так делать!

Он усмехнулся, ядом обожгло душу.

- Как так?

- Не смей меня лапать и целовать!

- Ты вроде и не сопротивлялась, Асланова.

- Я. Больше. Не. Асланова - Сказала отчетливо, отделяя каждое слово, словно вырезая их у него в мозгах. Возможно, если бы она дала ему пощечину, было бы менее больно.

- Я - Серебрякова. Будто и не было тебя вовсе. Ты ведь этого хотел? Зачем ты звонишь мне? Преследуешь? Какого черта тебе от меня нужно, Андрей? Хочешь поиздеваться? Посмотреть, как мне больно? Как я живу после того, как ты меня бросил и втоптал в грязь? Так вот - мне наплевать на тебя. На-пле-ва-ть! Понимаешь? Я научилась жить без тебя. Я счастлива. Не приходи больше никогда!

Эти слова вырвались как рыдание. Ника побежала к подъезду и скрылась за старой обшарпанной дверью. Андрей смотрел ей вслед, а в голове колоколом звучат последние слова:

«Хочешь посмотреть как мне больно?.. Ты меня бросил... Втоптал в грязь? О чем она? Разве она не знает, почему я ушел? Разве не променяла меня на Корецкого? Ей было больно? Бред! Издевательство! Она что, думает - я идиот?»