Бывший. Игра на поражение (СИ)

Немыслимо. О чём я думала вообще? Вела себя, как последняя шлюха. А Олег? Прикрываю глаза и пытаюсь найти верное решение сложившейся проблеме. Как человек прямой и откровенный, уже сейчас понимаю, что надо с ним поговорить и обо всём рассказать.

Выплываю из своих мыслей, понимая, что Лейсан Сабитовна продолжает беседовать со мной о сыне.

— Феликс где-то отдыхает? — спрашиваю её.

— Нет, Вера. У него проходит выставка в Новосибирске. В Доме изобразительных искусств, насколько я правильно помню.

— Да вы что? Какой он умничка, — восторженно произношу. — У меня есть его работы. И в прошлом году Феликс обещал нарисовать мой портрет. Правда, наверное уже забыл. Ваш сын безумно талантливый.

— Мазня, — машет рукой Камиль Рустамович.

— Камиль Рустамович не очень уважает увлечение нашего сына, — оправдывает его реакцию Лейсан Сабитовна. — А я очень рада. Главное ведь, чтобы человек выбрал профессию по душе. Когда ни дня прожить без этого не можешь, когда горишь — это ведь прекрасно.

— Это точно, — вдруг грустнею.

Конечно, я тоже скучаю по телецентру. Эта атмосфера постоянной спешки, горящих дедлайнов и витающая в воздухе романтика эфиров. Даже Батюшка сейчас кажется мне кем-то родным и близким, а Артемий Вознесенский — милашкой. Вот что значит соскучиться!

— Так что, завтра наши мужчины отправятся на рыбалку, а нас с тобой будет развлекать Феликс, — при прощании отпускает фразу женщина.

— Я буду безумно рада с ним встретиться. Спокойной ночи.

Прощаемся с Умаровыми и направляемся в нашу комнату.

— Ты переигрываешь с дифирамбами Умарову-младшему, — недовольно выговаривает Адриан.

— Говорю, как думаю, — пожимаю плечами.

— Держи себя в руках с ним, — в голосе слышатся стальные нотки. — Не забывай, что ты моя женщина.

Морщусь, как будто съела что-то кислое.

— Я играю твою женщину, — поправляю Макриса и скидываю наконец-то обувь у порога, а потому делаю то, о чём мечтала последние полчаса — расстёгиваю пуговицу на джинсах.

Адриан проходит к кровати, снимает часы с запястья и убирает их на тумбочку. Скинув футболку, укладывается на смятые простыни. Пытаюсь не смотреть на мужскую грудь, покрытую мягкими волосками.

— Чем займёмся? — спрашивает он, закидывая ладони за голову.

Намеренно переводит взгляд на черное кружево, так и лежащее посреди развороченного одеяла. Этот комплект белья я запомню надолго.

— А что есть варианты? — спрашиваю мрачно, убирая лифчик в комод.

Моё воображение само по себе начинает подкидывать пошлые картинки с утроенной скоростью, а низ живота снова наливается приятным вязким теплом.

Чёрт бы тебя побрал, старый фокусник!

— Могу помочь тебе скинуть наеденные калории, — открыто улыбается Адриан.

Он надо мной издевается, догадываюсь я.

— Вот ещё, — морщусь отворачиваясь. — Не думай, что я теперь буду всё время с тобой трахаться, Андрей.

Подхватываю пижаму и отправляюсь в душ.

— Ц-ц-ц, — раздаётся цоканье сзади. — Как жаль, Вера. Обращайся если что.

— И вообще, — злюсь. — Мог бы и сказать, что всё это представление из-за того, что мне грозит опасность. Не нужно делать из меня дуру и разыгрывать героя-любовника. Со мной этот фокус не пройдёт.

В полном негодовании открываю дверь в ванную комнату и слышу за спиной:

— Блядь. Терпеть не могу журналистов.

Глава 15. Адриан

— Это не рыбалка, а целая наука, — усмехаюсь, озираясь по сторонам. — У нас с отцом было всё гораздо проще. Речка и пара удочек.

Водитель и охранник Умарова установили на озере небольшую палатку-куб. Стоянку определяли с помощью эхолота, тут же разместили газовую плитку.

— Времена меняются, Адриан. Я люблю зимнюю рыбалку. Кстати, гораздо больше, чем летнюю, — замечает Камиль Рустамович.

— Почему? — удивляюсь.

— За прямой контакт с хищной рыбой. Ближе, чем летом. Чувствуешь её вес, как она брыкается и хочет жить. Азарт и чувство победы вырастают.

— Кажется, я понимаю о чём вы.

Обычно приятный Умаров становится немного агрессивным. По бизнесовому. Порой глядя на него, я задавался вопросом, как он мог противостоять бандитам и отморозкам и выстроить империю по добыче золота такой отлаженной и полностью легальной.

Сейчас убедился — мог.

— Вы не думайте, — становится серьёзным и продолжает тихо. — Я человек традиционных восточных взглядов. Меня с детства учили, что настоящий победитель — это тот, кто победил врага, который атакует изнутри. Поэтому агрессия — первое с чем я всю жизнь работаю.

— Интересно, — киваю, пытаясь унять озноб.

Как же в этой России холодно! Твою мать! Они уже все победители по жизни, клянусь.

— Почему вы решили продать бизнес, Камиль Рустамович?

— Потому что я люблю своё дело, — улыбается с мудростью в глазах. — А оно должно работать. У меня уже нет сил. Ни моральных, ни физических. Человеческая жизнь конечна, но она продолжается в детях. А нашему с Лейсян сыну прииск неинтересен.

— Вас расстроило данное обстоятельство?

— Не скажу, что я не думал об этом.

— Каждый мужчина мечтает о сыне, — замечаю тихо. — Наверное, как раз для продолжения сделанного.