Бывший лучший друг

— Милл, ты серьёзно? — не верю своим ушам. — Что я буду делать здесь один, без тебя? Не хочешь приезжать, тогда я сам за тобой поеду. Сейчас же прыгну в машину или в поеду, — непроизвольно мой голос повышается, и я уже не могу сдерживать весь свой пыл. — Ты не можешь так просто отказаться от нас. Милк-Милк, прошу, скажи, что ты пошутила. Я не понимаю… Чёрт, — пинок приходится по кровати, но я, не рассчитав силу удара, расшиб пальцы в кровь, — вот чёрт, — сажусь, хватаюсь за ногу. Со стороны, наверное, выгляжу полным придурком.

— Паш, что происходит? — взволнованно спрашивает Милла.

— Ничего, — продолжаю чертыхаться, но уже про себя. — Немного поколотил мебель, — выжимаю поддельный смешок. Но весело, похоже, только мне.

— Ладно, Паш, созвонимся позже, — она хочет закончить разговор. — Я всю ночь не спала и сейчас жутко устала.

— Да, конечно, прости меня за это. Ты ждала меня, а я…

— До связи, Паш, — обрывает мои жалкие извинения.

— Обещаю тебе, я всё решу с «Валхалой», сегодня же, — успеваю сказать, прежде чем Милла бросит трубку. — Обещаю, — говорю в пустоту самому себе.

Телефон всё-таки летит в стену, но новость в том, что он не разлетается на тысячу осколков. Всего лишь разбирается на три части, и все эти части бесшумно падают на ковёр.

Даже телефон разбить не в состоянии. Слабак…

Топчу запчасти ногами, слышу характерный треск.

Ну что, тебе легче? Это решило все твои проблемы?

Наклоняюсь, разгребаю осколки, нахожу сим карту. Убеждаюсь, что на ней нет видимых повреждений, и убираю её в бумажник.

Первое, что делаю, бегу в ближайший магазин и покупаю новое средство связи.

Вдруг Милла позвонит?

Последние крупицы надежды все ещё присутствуют. Она же это не серьёзно! Конечно, она вернётся!

Чтобы немного проветриться и прогнать остатки алкогольного затмения, до «Валхалы» добираюсь пешком. Но этот путь выжимает последние силы. В клубе тихо, темно и безлюдно. Прохожу к кабинету Степанова, стучу, ответа нет. Дёргаю ручку — закрыто. Устало присаживаюсь на кожаную банкетку справа от двери. Затылком нахожу стену позади себя. Наваливаюсь. Организм буквально требует сна. Мои веки закрыты, но в сознание постоянно мелькает образ Миллы.

" Я не вернусь", — тихо, печально, словно заезженная пластинка, повторяет её голос.

* * *

— Какие люди в Голливуде, — раздается возле самого уха. Вздрагиваю, провожу рукой по лицу, отгоняя остатки сна. — Проходи, Павел, не будем пугать твоей рожей окружающих.

Степанов проходит в кабинет, оставляя дверь открытой. Бросаю беглый взгляд по сторонам. Жизнь вокруг меня кипит. По коридору тут и там ходят люди, сотрудники клуба.

Сколько я спал?

Пока вхожу в кабинет и закрываю дверь, проверяю телефон на наличие звонков. Пусто. Никто мне не звонил. Нет, не так. Милла мне не звонила, а прошло уже… шесть часов?

— Ты за этим пришел? — большой босс шумно шлёпает файлом с документами по столу. — Забыл вчера свой экземпляр, когда бесцеремонно покинул нашу дружную компанию, даже ни с кем не попрощавшись.

Смотрю на контракт неживым взглядом. Потом перевожу взгляд на Степанова. В моих мыслях было всё намного проще. В своих мыслях я просто пришел, сказал, что передумал, распрощался и ушёл.

А теперь…

Нервно сглатываю, прохожу к столу и присаживаюсь на тот самый стул, на котором сидел вчера. Константин Игнатьевич сводит брови к переносице, напрягается, видя моё замешательство, но следует моему примеру и садится напротив.

— Что случилось, Павел? — складывает руки на груди. Поза расслабленная, но в голосе сквозит нетерпение.

— Я передумал, — выдавливаю из себя, не встречаясь с его грозным взглядом. — Я не буду у вас работать.

Следующее, что слышу, — смех. Глубокий, немного пугающий смех большого босса.

Потом смех резко обрывается.

— Без проблем, — говорит с дьявольской улыбкой Степанов. Потом берёт ручку и клочок бумаги. Что-то усердно царапает, а закончив, бросает клочок мне в лицо. Он, конечно, не долетает, приземляется ровно на столе, прямо перед глазами. — Отдашь, и свободен, — выплевывает босс. На его губах больше нет улыбки. Вглядываюсь в листок бумаги.

Перед размытым взором пляшут цифры. Семизначные.

— И что это? — спрашиваю с вызовом, подражая его настрою.

— Неустойка, Павлик, неустойка, — договор летит мне в лицо. Долетает. Хлопком ударяется о подбородок, — прочти всё внимательно, а потом приходи.

Опускаю глаза на бумагу. Но куда уж там мне разобраться? Подписал, даже не прочитав. Идиот.

Встаю, бесцеремонно покидаю кабинет. Слышу, как Степанов что-то орёт мне в спину, но даже не останавливаюсь. В машине звоню Филу. Он единственный, кто сейчас может мне помочь.

Филипп прибывает через тридцать минут, деловито изучает документы, а потом смотрит на меня, как на душевнобольного.

— Что там? — с надрывом в голосе спрашиваю у парня.

— Ты совсем, что ли, ку-ку? — крутит пальцем у виска. — Такие документы читать надо, прежде чем подписывать.

— Не томи, Филя.