Бывший муж моей мачехи

Нет, Викки, кажется, плакала. Вслушиваться в её скулеж было не очень-то и привычно, я редко видела эту женщину со слезами на глазах. Она вообще казалась мне каменной, не способной на человеческие чувства. Но сейчас Викки казалась мне просто заигравшейся жадной стервой, которая получает свой откат.

— Окажешься в долговой яме, — её голос, подрагивающий от волнения, — вспомнишь мои слова! Но ты же видишь только то, что ты хочешь видеть!

— Заткнись, — зло оборвал её мой отец. — Это выгодный договор, я тебе уже триста раз об этом говорил. А Олег хоть и при деньгах, но далеко не гений. Он сам не заметит, как в моих руках окажется большая часть его бизнеса. Как только он подпишет договор, он сам, считай, отдаст мне всё.

— Придурок! — выплюнула Викки. — Ничего он тебе не отдаст! Ты что, не видишь? Он издевается над тобой! Водит тебя, дразнит, как кот дразнит уже почти пойманную мышь. Ему только когтем тебя прижать осталось!

— Мы утвердили текст договора, — прошипел в ответ отец. — Осталось только поставить подпись! За кого ты меня понимаешь? И вообще, прекрати лезть не в свое дело! Твоё дело

— красиво выглядеть и правильно улыбаться. Алевтина, — я вздрогнула, услышав имя матери из его уст, — никогда себе такого не позволяла!

— Так что ж ты выбросил её на улицу? — истерично выкрикнула Викки. — Так и возился бы со своей инвалидкой!

— Заткнись! — прорычал Дмитрий. — Бизнес-вумен драная! Алевтина родила мне дочь, а ты что можешь? Только мужиков на бабки разводить? Своего бывшего, сопляка этого, как его там звали, на целый бизнес раскрутила, плевать, что крохотный, думала, что тут так же получится? Считала, что наплетешь мне про ребенка, и я бегом отправлюсь брачный контракт переделывать?

— Ты…

Я не стала дослушивать, только отпрянула от двери, почувствовав, что не выдержу — вмешаюсь в разговор. Мне было что сказать и отцу, и мачехе по поводу моей матери, равно как и по поводу обворованного Олега, но рисковать здоровьем мамы ради какой — то правды и минутного удовольствия от того, что я смогла сказать всё это в лицо?

Потом скажу.

И то вряд ли.

Я осторожно отступила подальше от отцовской спальни, стараясь не вслушиваться в бурный разговор, и замерла напротив двери в кабинет. Логичнее всего было бы сейчас вернуться к себе, дождаться, пока Викки и папа успокоятся, помирятся, лягут спать, но я будто прилипла к стене, не в силах заставить себя пройти мимо. Пальцы сами по себе нашарили в кармане дубликат ключа, который я прихватила с собой по наитию, не рассчитывая всерьез на то, что прямо сегодня, вот так сразу, смогу добраться до сейфа.

Мысль о том, что отец в очередной раз хочет обвести Олега вокруг пальца, заставила меня встрепенуться. Он не заслужил быть обманутым ещё раз. Это слишком! А вдруг Олег не предусмотрел такое развитие событий? Вдруг собирается всерьез поставить свою подпись под документом, который просто разрушит его жизнь.

Я замерла возле двери и даже потянулась к замочной скважине, но ничего сделать не успела

— дверь спальни отца и Викки распахнулась настежь, и женщина вылетела оттуда, как ошпаренная.

Я застыла возле двери, чувствуя себя последней идиоткой и не зная, что мне делать и куда идти. Больше всего хотелось провалиться под землю. Викки смерила меня презрительным взглядом, усмехнулась так, словно её совершенно не удивило мое нахождение возле входной двери и украдкой попыталась вытереть лицо, спрятать слезы. Она не смыла тушь, и та теперь черными кругами ложилась под глазами, а Викки даже не заметила, что размазывает косметику по лицу.

Слезы разъедали и тональный крем, без которого Викки попросту себя не представляла, и мне открывалась обычная, измученная женщина, которая в свои тридцать пять давно уже потеряла свежесть, а обрести женское достоинство, способное завораживать ещё больше, так и не успела.

— Стоишь, — фыркнула она, даже не обращая внимания на то, что я застыла возле отцовского кабинета. — Подслушиваешь! Думаешь, что он подберет эту побитую собаку, твою мамашу?

Я сжала зубы, твердя про себя, что не имею права спровоцировать Викки. В отличие от неё, мой отец не такой идиот. Он сразу заметит, где именно я стою.

— Нифига подобного, — хихикнула Викки, и я с отвращением осознала, что она пьяна. Сильно пьяна. Иначе никогда не позволила говорить бы всё это вслух. — Этот козел старый всё ещё уверен, что если он женится на двадцатилетней, то она ему вмиг заделает наследничка! Знаешь, — Вика подошла ко мне и наклонилась с таким видом, словно собиралась сообщить страшный секрет своей близкой подружке.

Мы никогда не были с ней близки. Никогда! И я искренне её ненавидела. Но вместо того, чтобы отпрянуть, притворилась, будто бы и мне интересно тоже, хочется услышать, что же она скажет.

Викки мерзко захихикала и прошептала:

— Он свою жену бросил, потому что ей бесплодие поставили, ты знала?

Я вздрогнула.

Знала, конечно. Я слышала всё это, когда отец пытался втолковать матери, почему они больше никогда не будут вместе. Мама болела, у неё было слабое здоровье…