Бывший муж сестры (СИ)

— И подумай еще над тем, что тебе придется оставить Глеба в покое. У нас на носу большой проект, и он должен вложиться в него на все сто процентов. А ты и твой ребенок — для нас помеха. Усвоила, малая? Так что сделай нам всем милость. Свали в туман.

После этих слов Тимофей выходит, а я так и остаюсь стоять неподвижно, будто вросла ногами в пол. Обида, боль от несправедливости сказанных им слов: все внутри смешалось в отравляющий душу коктейль.

Лишь только когда снова слышу громкие голоса в коридоре, сбрасываю с себя оцепенение и, подойдя к дверному проему, прислоняюсь к стене.

— Что ты там ей сказал? — это говорит Кирилл.

— Правду, — отмахивается Тимофей.

По их отдаляющимся голосам я прихожу к выводу, что они уже возле входной двери.

— Не переборщил? — уточняет Кирилл.

— А даже если и так, что с того?

— Второго раза нам Глеб не простит. Серьезно тебе говорю. Надеюсь, такого дерьма, как в прошлый раз, больше не повторится.

За парнями захлопывается дверь, и я наконец-то облегченно вздыхаю. Этот Тимофей просто откровенный козел!

И если я раньше думала, что люди меняются… то Тимофей — явное доказательство того, что люди действительно меняются, только в худшую сторону.

С досады ударяю ладонью о стену. Завтра же выскажу Глебу все, что он заслуживает. Сам сказал, что ему нужно два дня, чтобы разобраться с делами в моей квартире, а вместо этого напился до свинячего состояния.

От переживаний пересохло в горле. Я, развернувшись на пятках, подхожу к фильтру, наливаю стакан воды и нечаянно цепляюсь взглядом за папку на столе, которую бросил Тимофей.

Что он там сказал? Что Глеб за ум взялся?

Выпиваю стакан воды залпом и медленно подхожу к столу, затаив дыхание… В голове мелькает мысль, что, возможно, мне не стоит лезть туда, куда не просят, но она тут же пропадает, когда, открыв первую страницу, вижу слово «расторжение».

Дыхание сбивается, и я уже не могу остановиться. Подтягиваю папку к себе ближе и жадно впиваюсь в строчки глазами.

С каждым словом мне становится труднее дышать. В голове полная сумятица и неверие в то, что вижу. Глеб разорвал брачный договор с Верой?! А это значит, что за этим последует либо официальный развод, либо… о втором варианте мне почему-то не хочется даже думать.

Закрываю папку и откладываю ее в сторону.

На ватных ногах иду в свою спальню. У меня внутри все трепещет от туманности ближайшего будущего. Что Глеб задумал? Для чего все это делает? Неужели и впрямь хочет что-то изменить? И это что-то явно связанно со мной и Алисой. В сердце поселяется пульсирующее чувства страха.

Столько вопросов в голове и так хочется на каждый из них получить ответ.

Я уже дохожу до комнаты, когда слышу неясный призыв о помощи, который исходит из спальни… Глеба.

Сжимаю пальцами дверную ручку. Нет, я не пойду. Не пойду. Сам виноват в том, что ему плохо. Зачем было так напиваться?

Тяну дверь на себя… и снова слышу призыв…

Боже! За что мне это?

Я оказываюсь в комнате Глеба через несколько секунд. Парень, свесив голову, лежит на краю кровати. И вот-вот упадёт.

Я подхожу к нему и пытаюсь повернуть его на другой бок.

— Нет, нет! Отстань! Не трогай, — ворчит он.

— Ты сейчас упадёшь, — нетерпеливо отвечаю ему.

— Надя?! — искренне удивляется парень.

— Нет, черт побери, добрая Фея! — язвлю я. — Какого черта ты так напился, Глеб?

— Ой, только без лишних вопросов, — кряхтит он, хватается за голову и сам перекатывается от меня подальше.

— Да, я видела, повод есть. — Залезаю на кровать, подсаживаюсь к его спине. Мне обязательно нужно получить ответ на вопрос, который иначе, я уверена, будет мучить меня всю ночь.

— Надя, отстань. Давай только не сейчас. Мне так плохо… — еле слышно бубнит Глеб.

К своему неудовольствию понимаю, что он уже благополучно проваливается в сон.

— Глеб, — произношу громче, склонившись к его уху.

— М-м-м, — тянет парень и все же переворачивается на спину. Мне приходится немного сдать назад, чтобы он меня не подмял под себя.

Я только открываю рот, чтобы спросить про развод, когда Глеб неожиданно запрокидывает руку мне на плечо, и я, не удержавшись, валюсь ему на грудь.

И уже не знаю, в какой раз ударяюсь о его ребра носом.

— Ты что творишь? — возмущаюсь я и в попытке высвободиться выставляю руки перед собой, упираюсь в плечи парня.

— Надюш, не верещи, а. Просто полежи со мной пять минут.

Я слышу, как Глеб тяжело дышит. Ему, видимо, и правда очень плохо. И я не знаю, зачем это делаю, но, сдавшись, ложусь рядом с ним.

Тихо, почти не дышу. Просто слушаю его сердцебиение и вдыхаю его аромат. Такой далекий, почти забытый, но такой…родной. Память мгновенно подбрасывает картинки из прошлого. Мое дыхание замедляется, а бег сердца ускоряется.

Вспоминаю, как первый раз увидела Глеба. Как мы первый раз поцеловались с ним и чем все в конце концов закончилось. Грудь наполняется тоской и каким-то вселенским одиночеством.

Судорожно втягиваю в себя глоток воздуха, чтобы прогнать комок, застрявший в горле, но вместо этого получается жалобный всхлип.

— Надь, ты чего? Плачешь? — хрипло спрашивает Глеб.