Бывший сын

Вслед за обысками в республике объявили всеобщую и обязательную дактилоскопию мужского населения. Отныне каждый совершеннолетний мужчина должен был явиться в местное отделение милиции и сдать свои отпечатки пальцев. Кровь и кал никто, слава богу, не просил. Все-таки страна была оплотом демократии, поэтому граждан заставляли откатывать только пальчики. Чтобы ускорить процесс, милиция начала выезжать по адресам.

— Здравствуйте, мамаша, мы должны снять отпечатки…

— У меня?

— Нет… у Лукича… Франциска Лукича… это ведь он? Он лежит?

— Зачем?

— В смысле?

— Зачем вам его отпечатки пальцев?

— Идет следствие. Всеобщая дактилоскопия… Вы что, глухая? Я же ясным языком сказал — всеобщая дактилоскопия! А вдруг он специально изображал из себя больного, потом встал, совершил преступление и опять лег как ни в чем не бывало?!

— Он в коме уже несколько лет. Он уже несколько лет не встает.

— Тем лучше для него… хорошее алиби.

— Вы издеваетесь?

— Мамаша, мы всего навсего выполняем свою работу. Это ваш сын, вы же зарабатываете, чтобы он мог есть. Нашим проглотам тоже надо есть!

— Но ведь отпечатки пальцев снимают только у подозреваемых!

— А у нас в стране все подозреваемые… кроме… — чиновник посмотрел на портрет президента, который несколькими днями ранее повесили по указанию отчима.

— Почему он здесь висит?

— Почему вы у меня об этом спрашиваете?

— Это вы повесили?

— Да, прямо из дома привезла, взяла и повесила. Вы вообще в своем уме?

— Вы что, не слышали о борьбе с культом личности? — c нескрываемым удивлением спросил следователь.

— Какая еще борьба с культом личности?

— Президент сам сказал, что нужно это прекращать. С культом личности нужно бороться. Ему самому надоело, что повсюду висят его огромные портреты. Он приказал немедленно снять все портреты.

— Вы это сейчас серьезно? Он сам приказал снять все свои портреты?

— Да! Он так и сказал: зачем везде висят мои огромные портреты? Зачем повсюду этот культ личности, немедленно все снять! Достаточно маленькой фотографии на столе…

— Вы это сейчас серьезно?

— Да…

— Значит, маленькой все-таки достаточно?

— Вполне…

— Ну видишь, Франциск, а говорят, президент ничего не делает.

Пока следователи снимали отпечатки пальцев, бабушка продолжала заниматься привычными делами. На этот раз она расклеивала по палате открытки с видами города. Она старалась украшать комнату не фотографиями, но — если только была такая возможность — репродукциями картин с изображением забытой всеми столицы. Красный костел, ратуша, цирк.

Когда ищейки ушли, в кабинет вошел Валерий Семенович. Он ждал в коридоре. Учителя истории уволили несколько лет назад. Обвинили в профессиональной непригодности. Он попытался найти другую работу, но все без исключения школы столицы побоялись брать на работу инакомыслящего педагога. С тех пор он зарабатывал на жизнь частными уроками.

Валерий Семенович поздоровался с бабушкой и, подсев к Франциску, как обычно, без долгих приготовлений начал урок. В этот раз он рассказывал о том, как 25 марта 1918 года, после бегства красных, третьей Уставной Грамотой была провозглашена Народная Республика.

— В восемь утра двадцать пятого марта в небольшом здании банка провозгласили независимость Республики, которой было суждено просуществовать всего несколько месяцев. Звучало это так, запоминай: «Цяпер мы, Рада Народнай Рэспублікі, скідаем з роднага краю апошняе ярмо дзяржаунай залежнасьці, якое гвалтам накінулі цары на наш вольны і нізалежны край. Ад гэтаго часу Народная Рэспубліка абвешчаецца Незалежнай і Вольнай Дзяржавай».

Стоит признать, — продолжал Валерий Семенович, — что по-настоящему независимыми мы никогда не были. У нас был институт гражданства, существовала своя символика, издавались почтовые марки, однако территория не была суверенной — оккупация германтов продолжалась вплоть до второй половины декабря тысяча девятьсот восемнадцатого года. После этого почти всю страну заняли красные.

В декабре девятнадцатого года, — продолжал педагог, — произошел раскол на Верховную и Народную Рады. Обе рады вступили в жесткую конкуренцию между собой, доказывая свое исключительное право на представительство…

Когда закончился очередной урок, бабушка ушла вместе с учителем. Впервые за несколько недель она решила съездить домой, навести порядок, постирать вещи. Франциск опять остался один. Он лежал и, как всегда в таких случаях, рядом с ним негромко работал заранее включенный бабушкой магнитофон:

Пішуць газэты, што нельга пражыць без газэт
Пішуць паэты, што зь вершаў складаецца сьвет
Хтосьці камусьці ня мусіць нічога рабіць
Можна прымусіць, ды нельга прымусіць любіць
Тое, што ёсьць паміж намі,
Нельга памацаць рукамi.
Тое, што ёсьць паміж намі,
Не прадаецца ў краме.
Тое, што ёсьць паміж намі,
Не разумеем мы самі…

* * *