Бывший. Сжигая дотла (СИ)

Завтра с самого утра надо быть в универе. Меня ждут на кафедре, принимать договоры на практику. Я просто не выдержу еще одну ночь без сна.

Алексей Константинович в письме успокаивает, что клиенты бывают всякие. Хотя мне кажется, что его и самого уже подмывает отказать козлу в услугах. Что его останавливает, я не знаю. Ясно же, что человек – галимый не адекват. Может, солидный мэн? Контракт-то на серьезную сумму. А я еще не понятно, останусь работать или нет.

И мне все больше хочется свалить домой.

Каждый раз, когда я вижу уведу об электронном письме, я вздрагиваю.

И ведь уволиться не могу, где я сейчас найду место для практики, на котором еще и платят?

А диплом мне нужен. И деньги.

Вот и сейчас: второй час ночи, а я корпею над этим дьявольским контрактом.

Я уже учебники по юриспруденции проштудировала и российские, и английские, и американские. Похожие контракты просмотрела, все нормально с моим языком! Что еще ему нужно?

Трясущимися руками закрываю вкладку с документом.

Я больше ничего не могу тут изменить, если только не написать внутри как ненавижу конкретного клиента.

Там было тридцать листов. Тридцать это звездец.

И я переводила все четыре раза за два дня.

Где-то у меня есть успокоительные. Черт, я с них спать захочу, а глотать кофе… У меня и так сердце не перестает колотиться.

С бренд-буком полегче, там в основном картинки и надписи к ним. Так что я попробую взяться сразу за последний файл. На русский переводить все-таки проще.

Но через несколько минут чтения меня начинает колбасить еще сильнее.

Все встает на свои места.

Придирки клиента становятся понятны.

Просто кто-то решил лишить меня и этой подработки, и шанса на диплом.

Сукин сын! Ненавижу!

Но если я могу еще понять, зачем он меня изводит – слово держит, не дает спокойной жизни, хотя это как-то мелко на фоне того, что творилось в моей жизни прошлой зимой. Прямо даже не существенно для Демона, словно детский сад, дерганье за косички. Не будь я так измотана морально событиями последней недели, я могла бы отнестись к этим перипетиям с переводом намного спокойнее.

То за каким хреном он прислал это, я ума не приложу.

Этот текст целиком и полностью посвящен мне.

Более того, кроме важных и ценных для меня вещей, которые этот ублюдок просто не имеет права после всего упоминать, последний кусок настолько личный, что у меня вышибает дух.

Снова всплывают болезненные воспоминания. Мне больно это читать, но я не могу себя остановить. Твою ж мать! Как это переводить?

Да, все обезличено, но мне кажется, что все сразу поймут, что это про меня.

Я снова и снова пробегаю глазами по строкам.

Пульс сто сорок.

« – Малыш, пожалуйста, не гони меня, – я больше не мог терпеть.

– Мне страшно… Я еще никогда…

– Я не сделаю ничего, чего ты не захочешь. Просто позволь мне.

Она закусывает губу и смотрит на меня испуганно, потом, зажмурившись, кивает.

– Девочка моя, ты не пожалеешь, – клянусь я, укладывая я ее на постель.

Забираюсь под юбку и стаскиваю с нее уже влажное белье…»

Ублюдок!

Он оказывается, еще все помнит!

Зачем? Зачем он это прислал? Чтобы что?

Меня буквально скручивает. А он все-таки мастак сделать больно. Ударить в слабое место. Хорошо же.

Я дам сдачи.

Умывшись холодной водой, я сажусь за перевод.

Глава 12

Инга

Утром в универе, я скорее напоминаю зомби.

Длинные фразы не воспринимаю вообще. После первых двух слов речь превращается в белый шум, воспринимаемый мозгом, как колыбельная. Я пытаюсь не моргать совсем, потому что, стоит мне медленно моргнуть, как я выпадаю из реальности.

Отправив вчера «перевод» напрямую заказчику, я рухнула спать уже около четырех утра. Я много раз стирала и начинала заново, но, в конце концов, у меня получилось. Это было больно, словно я сдираю корку с едва затянувшейся раны. Я пережила эту пытку не без потерь, но если и это не заставит его оставить меня в покое, то я не знаю, что мне еще поможет. Пусть изводит, я вынесу, но видеть, как он марает мои чувства и топчет их в грязи, невыносимо.

Безжалостный будильник поднимает меня в шесть тридцать, и сейчас я практически не соображаю. И ничего не чувствую.

С пустым взглядом я сижу за столом и перекладываю договоры.

К обеду у меня сами собой закрываются покрасневшие глаза.

Все, чего я хочу, даже не кровать, а чтобы все просто заткнулись и не хлопали дверями. Меня уже знобит от недосыпа.

Неудивительно, что происходит неизбежное.

В перерыве, когда все сваливают с кафедры в кафетерий или просто на свежий воздух, я, подложив под щеку руки, выключаюсь на рабочем столе в солнечном пятне, распластавшемся на гладкой поверхности.