Бывший. Сжигая дотла (СИ)

Дима впивается в губы поцелуем, а пальцами разминает мою узкую дырочку, не забывая уделять внимание клитору. Я закусываю губу, когда, оставив большой палец кружить вокруг пульсирующей горошины, он задвигает указательный и средний на всю глубину и потирает ими потаенное местечко, которое Дима обнаружил случайно, но теперь не упускает случая меня помучить.

Он жадно смотрит мне в лицо, его и без того темные глаза выглядят бездонной бездной на заострившемся лице. И я опускаю ресницы, это так сладко, так порочно, то, что он сейчас делает. Лишь бы не прекращал.

Мои тихие стоны его не останавливают, лишь когда я начинаю метаться под ним, двигая бедрами, Горелов убирает руку, подносит к лицу и демонстративно облизывает пальцы.

Я – вата. Беспомощно смотрю, как Димка расстегивает ширинку и достает член. Он подрачивает его, я вижу капельку эякулята, выступившую на головке.

С плотоядным взглядом Горелов манит меня.

– Малыш, я хочу твой рот.

Да, он научил меня и этому.

Приподнявшись, я обвожу языком крупную головку. Пресс Димки напрягается, когда я, облизнув губы, вбираю в себя его орган, напряженный, чуть подрагивающий. Горелов собирает мои волосы на макушке, чтобы ему было лучше видно, как скользят мои губы, но сегодня он не выдерживает долго и, опрокинув меня на спину, сдирает с меня джинсы вместе с никому ненужными трусиками.

Секунда, и мои ноги у него на плечах, а сам Димка прокладывает дорожку из поцелуев от пупка вниз, рисуя языком неведомые символы, чуть прихватывая зубами кожу. Я совсем влажная, у меня внутри так горячо и пусто, что я только похныкиваю, когда кончик языка раздвигает мои складочки и давит на клитор, поддевает его, зализывает.

Пальцы мои запутываются в Димкиных вихрах, бедра дрожат от невыносимой остроты ощущений. А Горелов, не прекращая своих сладких истязаний, готовит мю норку уже к серьезному вторжению. Я уже почти на грани, когда он решает, что достаточно, и меня заполняет толстый гладкий член.

Я все равно для него слишком узкая, и Димка слегка шипит, проникая в меня. Погрузившись до конца, так, что я чувствую губками и жесткие паховые волоски, и мягкую мошонку, замирает. Влажные от испарины плечи дрожат под моими руками. Он сдерживается, но меня это не устраивает. Стоит им мне слегка пошевелиться под ним, и контроль слетает к чертям.

– Что ж ты творишь, – стонет Демон.

А дальше все становится не важным. Вселенная зацикливается на нас двоих. Все раскалывается на до и после.