Бывший. Ты будешь моей (СИ)

— Я звонила!

— Когда? — рявкает он.

Отворачиваюсь, смаргивая слезы. Это самое неподходящее время, чтобы сейчас разрыдаться. И я это делать не буду!

— Первый раз я звонила через неделю, как ты уехал, — ровным голосом говорю я, стараясь очистить мои слова от эмоций. — Ты не взял трубку и не перезвонил. Через три дня я позвонила во второй раз. Трубку взяла твоя невеста.

Та, о которой он мне не удосужился сказать… И она популярно объяснила, что у них скоро свадьба. А я — просто шлюха, которая захотела захомутать практически женатого мужчину. Мысленно вспоминаю всю ту грязь, которую услышала, и опускаю ее. Сейчас не до выяснения отношений. То прошлое, которое было пять лет назад. Что-то сейчас выяснять — бред.

— Второй раз я звонила, когда узнала, что беременна, — спокойным тоном говорю ему, смотря в окно. — Ты сбросил вызов. Так и не перезвонил. Третий раз я звонила еще через неделю.

Как раз за день до его свадьбы…

— Трубку взяла твоя невеста и сказала, что ты не можешь подойти к телефону, потому что вы трахаетесь. Извини, Наварский, сколько раз я тебе должна была еще названивать, чтобы ты согласился ответить или перезвонить? — холодно спрашиваю у него.

— Ты обязана была, — приглушенно рычит он мне.

— Ничего я тебе не обязана! — опять возмущенно шиплю я. — Ты за пять лет ни разу не вспомнил обо мне! А я тебе что-то обязана? Я хоть пыталась, а ты — нет! И было бы лучше для всех, чтобы ты забыл о нас и не вмешивался в нашу жизнь… А теперь отвези меня обратно. Мне надо вернуться к… — запинаюсь и заканчиваю фразу, — домой.

Его глаза опасно сужаются.

— Хочешь ты этого или нет, но я теперь никуда не денусь! — рычит он.

15

Алиса

Боже, как я могла так сильно в нем ошибаться? Смотрю в потемневшие глаза Наварского и не могу поверить, что я этого мужчину любила без памяти.

Пять лет он не появлялся в моей жизни. Ни разу за это время не вышел на связь. И сейчас, вместо хоть каких-то извинений или объяснений, я слышу претензии.

— Что тебе надо, Наварский? — холодно спрашиваю я, выдерживая его взбешенный взгляд.

— Дочь.

От этих слов я холодею. Стараюсь не впускать в себя эти слова глубоко. Но всё равно страшно.

— Я тебе ее не отдам! — хочу сказать твердо и уверенно, но голос предательски дрожит.

— А я и не забираю, — медленно чеканит он.

Судорожно сглатываю. Кажется, как будто с плеч упала гора.

Не забирает…

Но боюсь радоваться. Откуда мне знать, что ему вообще может прийти в голову. Сегодня — не забирает, а завтра — может сделать всё, что угодно. Ведь раньше он уже так сделал, когда дал поверить в наше общее счастье, а потом в один день разбил все мои мечты…

— Тогда что ты хочешь? — тихо спрашиваю.

— Общения с дочерью.

Молчу. Смотрю в его глаза. Почему просто не исчезнуть из нашей жизни?

Чувствую, что нервы сдают в самый неподходящий момент. Отворачиваюсь от него и смотрю в окно. Пытаюсь взять себя в руки, восстановить дыхание, успокоить пульс, который стучит в висках.

Кажется, что наша с Дашей уютная, счастливая жизнь рушится. Да, в нашей жизни много забот, но для меня она самая лучшая…

— Ты ведь понимаешь, что Даша — это не игрушка… — тихо говорю я.

— Твою мать, Алиса! — рычит Наварский. — Я, блять, знаю, что ребенок — это не игрушка!

Бесится. Ни капли не успокоился.

Резко поворачиваюсь к нему лицом и серьезно смотрю ему в глаза.

— Да, возможно, ты это знаешь. Но в ее жизнь нельзя войти, а потом в какой-то момент просто исчезнуть!

«Как ты исчез из моей…» — мысленно добавляю.

— Я знаю, — твердо говорит он, смотря на меня тяжелым взглядом. — И я не собираюсь исчезать из ее жизни!

Опять молчу. Каждое слово дается мне с трудом. Слишком тяжело.

— Мне надо время, — наконец говорю.

— Для чего?

— Для того, чтобы подготовить дочь…

— Будешь готовить при мне.

— В каком смысле?

— Я пропустил почти пять лет жизни своей дочери. И не намерен пропустить теперь ничего.

Голова кругом. Не ожидала от Наварского такого напора…

— Мне надо время, — насколько могу, твердо повторяю я. — Хочешь с ней пообщаться? Хорошо. Но то, что ты ее отец, пока не будем говорить. Пусть она начнет… — запинаюсь, — привыкать…

От мысли, что моя дочь будет привыкать к Наварскому, меня начинает трясти. Слезы подкатывают к глазам. Отворачиваюсь, чтобы он этого не видел.

Он сделал мне больно. Дал влюбиться в него без памяти, а потом просто бросил, исчезнув из моей жизни в один миг. Ничего не объяснил, поэтому я еще долго надеялась и верила. Носила под сердцем его ребенка, знала, что он женился, но всё равно глупо верила…

— Месяц, — слышу короткий ответ.

— Что «месяц»? — шепчу.

— Через месяц скажем. В течение этого месяца я буду часто с ней общаться.

— Зачем тебе это? У тебя что, других забот нет?

Знаю, мои вопросы звучат глупо. Но всё равно хватаюсь за надежду убедить его передумать.

Наварский откидывается на спинку сидения и делает глубокий вдох-выдох.

— Алиса, я понимаю, что ты пыталась скрыть ее от меня. Вот только зачем? Я дочь обеспечил бы всем. И тебя в том числе. Вы бы ни в чем не нуждались. Зачем ты столько лет молчала? Чего добивалась? Ты хотела красивой жизни, ты бы ее получила. Зачем всё усложнять?