Бывших не бывает

– То-то и оно, – кивнул Феофан. – А сослали к варварам в Задрищево – и всем хорошо: светлейшие на крючок попали, Никодима с глаз долой, а Илларион наш тебя на кукан подсадил с его помощью, да заодно себя усилил. У нас тут и простых-то священников недостача, а уж таких… Епископ за этот подарок Иллариона точно не забудет. Ну во всяком случае, так сам Илларион рассчитывает, – Феофан нехорошо усмехнулся. – Ну и не станем его разочаровывать. Напротив – пусть он все свои и Варварины связи подключит, чтобы твоего наставника сюда из-под носа митрополита Киевского вытащить. Не зря же он письма пишет, читают их в Городе, читают. А уже тут мы друга твоего прикроем. Думаю, если Никодима для начала под личный надзор епископа пристроить, а не Лариону с Варварой отдать, то это уже хлеб. Как считаешь?

– На первое время да, – согласился отец Меркурий. – Епископу при таких раскладах в заслугу, если Никодим оправдается или раскается, и в хулу, если будет осуждён. Тут и самому в дальний монастырёк навечно загреметь можно. Грехи замаливать.

– То-то и оно, – Феофан погладил бороду. – Так что мы его с тобой на первое время так прикроем, а потом постараемся куда-то из Турова убрать. На время или насовсем – это уж потом посмотрим.

Меркурий молча кивнул.

– Вот только есть у нас одна загвоздка – сам епископ. Ему с чего такой почечуй[72] на свою лелеемую задницу наживать, а?

– Ну ты же знаешь, кто такой Никодим! – возмутился отец Меркурий. – Многих ли в здешней епархии прочили в Консулы философов?

– Поверхностно, брат, судишь, – покачал головой Феофан. – Не в обиду тебе, но как солдат. Это раньше Никодим твой в Консулы философов метил, а сейчас он еретик раскаявшийся, для исправления в дальнее место сосланный. И наша задача – убедить епископа, что и в таком качестве твой учитель будет ему полезен, а вот в лапках нашего носатого знакомца вреден или даже опасен. Убедить в полезности – это моя задача, а вот убеждать во вреде тебе придётся. Ты же понимаешь, что для этого мне к епископу с чем-то идти надо будет?

– Не мальчик, понимаю, – хмыкнул отставной хилиарх.

– Вот и хорошо, – кивнул Феофан. – А потому я все знать должен, что там в змеюшнике ихнем происходит. С подробностями. Конечно, Илларион тебе всего не расскажет, а что расскажет, то соврет. Ну или не договорит. Но и враньё может правду открыть – главное, уметь его правильно слушать. В любом случае ты для них хоть и не свой, но почти равный. Не врала Варвара, когда тебя светлейшим назвала – признала. Скрипя зубами, против воли, но признала.

– Ясно.

– Мы же, грешные… – Феофан скривился и вдруг переменил тему. – Знаешь, почему я ваших не люблю? Знатные матроны в Городе собачонок держат – мелких, ровно крысы. Или обезьян ещё.

Грек кивнул.

– Некоторые с ними носятся, чисто с детьми, – Феофан всем своим видом продемонстрировал презрение. – И слуг к ним приставляют для забот. И позволяют скотине этой вытворять что ни попадя… У других псы охотничьи или для охраны в заботе и сытости живут, хозяева ими дорожат, некоторые многим штукам научены, могут палку приносить или ходить на задних лапах. Но все одно – и те, что на подушках спят, и те, что двор сторожат или охотятся, псами остаются. Ни у кого из хозяев и мысли нет их с собой равнять. Бабы дурные со своего стола их могут кормить, но даже они их продолжают считать тем, что они есть, и не более. Вот и Илларион с Варварой… Для них все, кто не ромеи, хоть ученые, вроде отца Михаила, хоть епископ наш, хоть князь – по сути варвары. Такие же, как рядовой ратник воеводы Корнея или вовсе лесовик-язычник. Только и разница, что кто-то научен палку таскать или их добро стеречь, а потому полезен. Но с псами империю не строят. Псов используют, а потом на шкуру пускают. А мне, как и тебе, нужна империя, а не псарня.

«Красиво говоришь, протоспафарий. Будем надеяться, что искренне. Выбора у меня всё равно сейчас нет. Но это сейчас…»

– Принято, – отец Меркурий склонил голову. – Только Иллариона ты недооценил. И всех ромеев тоже.

– Это в чём?

– В том, кто вы для нас. И для него.

– Ну-ка, поясни, брат мой во Христе, – Феофан посмотрел на отца Меркурия с прищуром, то ли хитрым, то ли оценивающим.

– Посылая меня сюда, Илларион заявил мне следующее: «Между нами, временами я тоже не люблю наших соплеменников. Не всех, правда, но большинство точно. А у скифов причин для любви к нам ещё меньше. Они всегда были слишком смышлеными варварами, да ещё и научились у нас многому. Поразительно многому. Пожалуй, варварами их считать уже нельзя. Не ромеи, конечно, но, по крайней мере, умеют читать, писать, регулярно моются и умеют пользоваться при еде вилкой, а не хватать горстью из общего блюда, как дикие франки».

– Ну и где тут противоречие с тем, что говорил я? – в голосе Феофана, как показалось отцу Меркурию, промелькнуло разочарование. – Одни палку умеют носить, а другие нет.