Бывших не бывает

– Отче Меркурий, помоги! – супруга Лавра подпустила сырости и попыталась поймать руку священника. – Боюсь! Грех мой!

– В чём дело, дочь моя? – отец Меркурий слегка опешил.

– Любавушка моя слабенькой родилась, – Татьяна заломила руки. – Помрёт из-за греха моего! Спаси, батюшка!

– Не я спасаю, Господь! – повысил голос священник. – В чём грех твой? Чего ты боишься?

– Гостёна – подружка моя куньевская – у боярина Луки в холопках, – Татьяна всхлипнула. – В том грех! Я уж батюшку-свёкра молила выкупить, Лаврушу тоже. Нет, говорят! Судьба, мол, такая. А меня бог карает – доченьку забирает!

– Подожди!

– Вот, возьми! – Татьяна вытащила откуда-то пригоршню разного серебра, в основном украшений. – Спаси Любавушку! Выкупи её и деточек! Он тебя послушает!

– Успокойся, дочь моя! – прикрикнул священник. – Я постараюсь уговорить аллагиона Луку. Спрячь серебро. Молись и держи себя в руках! От твоего отчаяния Ксении – дочери твоей – только хуже!

Татьяна совсем залилась слезами, часто закивала и спрятала серебро.

– Как во Христе зовут твою подругу?

– П-п-п-ри-и-и-и…

– Прискилла?

– Д-д-даааа, – сквозь всхлипывания выдавила Татьяна.

«Макарий, ты идиот! Кто тянул тебя за язык? Почему ты всегда влезаешь в дела, которые тебя не касаются? Но теперь делать нечего».

– Теперь успокойся и иди к себе!

– А…

– К дочери иди, дура! – не выдержал священник. – И сопли подбери! Ты ей нужна весёлой!

Татьяна, часто кивая и пятясь задом, скрылась в переходе.

«И это невестка эпарха Кирилла? Тьфу! Как я понимаю тебя, Лавр… Надеюсь, никто об этом случае Кириллу не доложит. Ты, брат-солдат, не совладал с гневом, и тем нанёс эпарху оскорбление, а это, Макарий, мягко говоря, нежелательно… Тьфу, прости меня, Господи, ибо паки согрешил я!»

* * *

Разговор с Лукой состоялся за богатым столом. Присутствовали только хозяин и священник.

«Заметь, Макарий, в этом доме гинекий держат в строгости почти арабской, но… Всегда это «но»! Интересно, есть на свете что-нибудь, не подчиняющееся этому закону?

Вот так и в роду аллагиона Луки. Кажется, что женщины его семьи не смеют поднять глаз от пола, а жена даже при посторонних зовёт только по имени отца – Спиридоныч. Это не слишком уважительно по местным обычаям. Скорее, совсем не уважительно. И муж терпит.

Постой, Макарий, может быть, дело в тёмной семейной истории, что мне давеча рассказала одна добрая прихожанка? Несколько лет назад Лука лишил жизни дочь, сбежавшую с пленником, за которого не дали выкуп. Догнал и убил обоих. Как в трагедиях старых времён…

Сам Лука, видимо, считает, что тем защитил честь рода. А вот жена, похоже, думает иначе. Или всё проще, и грозный аллагион сидит под каблуком у жены? Такое тоже бывает. Помнишь кентарха Аврамия, которого боялся сам таксиарх и лупила жена?

А вообще защита и поддержание родовой чести приняли у Луки формы просто-таки болезненные. Ему и власть, похоже, нужна прежде всего, чтобы потешить родовое тщеславие. Хотя остального он тоже не упустит, да… Ага, снова свернул на родословную. Послушаем».

– Род мой в Ратное позже других пришёл. Уже после Ярослава Мудрого. Пращур мой Сигурд Раундсон[141], во Христе Спиридон. Он был хускарлом Ингегельды – великой княгини Ирины, жены Ярослава Мудрого… конунга Ярислейва… Ярислейва Предателя, убийцы братьев, клятвопреступника и великого князя не только по имени, но и по сути… Ярослав был велик. Служить ему было почётно, выгодно и опасно… А предка моего звали Гримом…

– Адским псом?