Бывших ведьмаков не бывает

Собираясь немного размяться, Лясота встал в позицию, поднял саблю, сделал несколько взмахов… Провел прием, выпад, отбил воображаемый удар, отмахнулся, делая подшаг. Отец мало и редко занимался подрастающим сыном, предпочитая пить и жаловаться на судьбу. Именно сосед, взявший впоследствии на себя заботу о вдове, стал его первым учителем фехтования, дал в руки первую саблю, показал самые простые приемы, преподал азы обороны и нападения. В военном училище и школе ведьмаков Лясоте приходилось заниматься с удвоенным усердием, наверстывая упущенное. Если бы не приятель, Теодор Звездичевский, который взял опеку над младшим товарищем, занимаясь дополнительно… А потом он пропал без вести, и Лясота до сих пор не знал ничего о его судьбе. Известно было одно: девять лет назад Теодор Звездичевский отправился именно сюда, в княжество Загорское, и как в воду канул. Если искать следы старого друга, то спрашивать надо только у князя Владислава. Но как ему объяснить, какой интерес у приказчика Петра Михайлика к пропавшему много лет назад ведьмаку? Жаль, но, видимо, тайна смерти старого друга так и останется неразгаданной.

Скрипнула дверь. Застывший посреди зала с опущенной саблей Лясота обернулся.

— Вы здесь? — Остановившись на пороге, князь Владислав Загорский по-птичьи склонил голову набок, рассматривая гостя. — Признаться, не ожидал.

— Если я нарушил ваше уединение, ваше сиятельство, или помешал ежедневным упражнениям, прошу прощения за вторжение. — Лясота отступил. — Я готов удалиться.

— Вы мне не мешаете, — улыбнулся отец Владиславы. — Сабля?

— Да.

— Разрешите взглянуть?

Лясота протянул трофейное оружие рукоятью вперед. Князь Загорский подошел, бегло окинул взглядом от рукояти до кончика клинка, провел пальцами по лезвию, попробовал на руке.

— Казацкая. Откуда она у вас?

— Трофей.

— Вы воевали? — В голосе Владислава Загорского зазвучал живой интерес.

— Ваша дочь вам разве не рассказывала о наших приключениях?

— О да! — Моложавое лицо князя оживилось. — Признаться, меня потряс рассказ о том, что ей пришлось пережить, будучи в плену у Тимофея Хочухи. Этот разбойник известен по всей округе. Уже несколько раз высылали против него войска, но без толку. Если бы только удалось найти его логово…

— Теперь вы его отыщете, так или иначе, он растерял свою Силу. Один удачный поход — и ему конец.

— Будьте уверены, как только прекратятся дожди и установятся дороги, мы непременно так и сделаем! — сказал князь. — Вы фехтуете?

— Да, — ответил Лясота.

— Тогда не откажите в любезности составить мне пару.

— Я, право, не уверен… Боюсь, сейчас я не в том состоянии…

— Я знаю. Ваши плечи, — кивнул князь. — Владислава мне рассказывала. Я буду действовать осторожно.

Одним движением сбросив домашний сюртук, Владислав Загорский натянул кожаные перчатки, предложив противнику другую пару, и выбрал саблю из тех, что стояли в козлах. Лясота встал напротив него, убрав левую руку за спину. Отцу княжны Владиславы было около пятидесяти лет, но он выглядел намного моложе. Если бы не обильная седина и морщины, ему никто не дал бы больше тридцати пяти лет. Все еще по-юношески стройный, подтянутый, он двигался с энергией и живостью молодого человека.

Несколько секунд противники молча смотрели друг на друга, ожидая, кто начнет первым. Лясота помнил правило фехтования: тот, кому принадлежит первый удар, часто раскрывается для ответного удара противника, не успев защититься. Но и тянуть тоже нельзя.

Князь Загорский улыбнулся, и это решило дело. Лясота атаковал. Быстро, коротко, как на уроке. Его клинок скользнул вдоль сабли противника, но князь сбил его, уводя в сторону, и рубанул в ответ. Лясота отступил, разрывая дистанцию, отмахнулся, защищаясь, а дальше тело, вспоминая старую науку, двигалось само. Выпад, удар, ложный замах, рубящий сверху вниз, боковой… Клинки звенели непрерывно, то убыстряя, то замедляя песню. Князь Загорский сперва улыбался, но чем дальше, тем слабее становилась его улыбка. Нет, он не отступал — Лясота раз или два, разохотившись, пытался перейти в атаку, вынудить его защищаться, но всякий раз натыкался на глухую стену обороны, а потом сам был вынужден отступить.

В один прекрасный момент князь резко ускорил темп. Сабля словно ожила в его руке. Лясота, оторопев от такого натиска, начал отступать, постепенно сдавая позиции. Вспомнились раны, заныли плечи. Он попытался провести контрприем, рванулся вперед, обходя клинок противника и целясь ему в грудь — и от резкого движения мышцу пронзила такая боль, что пришлось отступить, теряя обретенное преимущество. Уже понимая, что это конец, он продолжал сражаться до тех пор, пока мощный удар по клинку не вынудил его отвести руку в сторону, а в следующий миг острие почти коснулось его груди.

— Туше!

— Ох, — испустил вздох Лясота, — ваше сиятельство, вы превосходно сражаетесь.

— Вы, Петр, тоже. — Князь отвел клинок, отсалютовал им, и Лясота машинально ответил тем же привычным с юности жестом. — Сказать по правде, я давно не получал такого удовольствия. Где вы учились?

— Нигде. Я…