c9f9ef3fc8a34f53eb0f2acabe6871b8

Я посильнее притянул его в свои объятия, практически наполовину уложив на себя, и тоже задремал. Жар постепенно исчезал, и мне становилось хорошо и спокойно.

***

А очнулся я тогда, когда загремел дверной засов, и в камеру ввалились пятеро охранников. Я даже загордился. Как же Валентин нас боялся, если за одним человеком послали аж пятерых.

Двое из вошедших грубо вырвали из моих рук Магнуса и с улюлюканиями бросили на каменный пол, словно мешок с картошкой. Потом двое других больно дёрнули меня за волосы, принуждая подняться, и с пинками, и толчками поволокли к двери.

Я услышал, как Магнус застонал и зашевелился на полу, а затем почувствовал, что моей спине стало очень горячо. Но неприятное ощущение быстро прошло.

Охранники потащили меня в покои Судьи. Уже на подходе они стали почему-то странно посматривать на свои руки и бормотать о какой-то мгновенно распространяющейся проказе.**

Когда же они втолкнули меня в комнату Валентина, то, упав перед ним на колени, стали умолять избавить их от странной болезни. Я внимательно присмотрелся к ним: их руки по локоть почернели и постепенно разрушались, причём, совершенно безболезненно и неотвратимо. И это напугало их больше всего.

Судья приказал мини-роботам распять и привязать меня к полу, а сам с брезгливой миной обошёл двоих охранников по кругу (до меня дошло, что это те, кто издевался надо мной.) Трое остальных стояли в отдалении. На их лицах был написан ужас.

Валентин, не говоря ни слова, просто протянул обе руки в их сторону и закрыл глаза. И я с удивлением увидел, как потоки чего-то алого потянулись от стонущих охранников прямо к сердцу Судьи. Он довольно вздохнул, два тела обмякли, упали на пол и больше не шевелились.

Трое, оставшихся в живых, широко открыв рот и глаза, смотрели на своих сослуживцев. И я понял, что они не видели и не поняли, что же произошло. А Валентин сел в кресло и по очереди стал подзывать к себе каждого из них и в подробностях расспрашивать о том, что случилось. Все повторяли одно и тоже: “Вырвали гада из объятий полюбовника, швырнули на пол; схватили второго, надавав пинков и тумаков, и притащили сюда”.

Когда допрос был окончен, Валентин “выпил” (а по-другому я и не знаю, как назвать увиденное) оставшихся охранников. Он брезгливо ногой отодвинул их тела к окну и, сорвав штору, накрыл их.

Потом повернулся ко мне и, качая головой, произнёс: - Да, недооценил я того сучонка. Надо было тут же и прибить гада, и, конечно, ни в коем случае, не бросать его к тебе в камеру. Видимо, он как-то тебя “заговорил” от чужих, желающих принести тебе вред, прикосновений. Умно! Но роботы-то не живые, и стальные наручники на ногах и руках его магией не разрушить! Жаль, что не смогу с тобой повеселиться, как планировал, но роботы-то смогут! А я погляжу!

Но тут я почувствовал, что руки и ноги мне больше не выворачивает болью, и я могу ими пошевелить. Удивлённый, я спокойно сел, осмотрел сталь (она проржавела и рассыпалась). Я встал. И услышал, как хлопнула закрывающаяся дверь.

Валентин, видимо, раньше меня увидел, что наручники меня не удержат, и поспешил ретироваться в другое помещение. И оттуда я услышал его голос: - На комнату, где ты находишься, опушен магнитно-электронный колпак. Попытаешься выйти, и комната взорвётся вместе с тобой. Но даже если и не взорвётся, то, как только я пойму, что ты освободился, я взорву камеру Магнуса. Выбирай, мальчик!

Я вздохнул, сел в кресло и задумался. Освободить меня и спасти нас обоих мог только Магнус, но как ему дать знать, где я и что случилось? Как? Куча вопросов, и все без ответа…

_____

*Владимир Высоцкий отрывки из песни “Деревянные костюмы”

http://www.russhanson.org/text/visotskiy/derevyannie_kostyumi.html

**Проказа или лепра — хроническое инфекционное заболевание, вызываемое микобактериями, протекающий с преимущественным поражением кожи, периферической нервной системы, иногда передней камеры глаза, верхних дыхательных путей выше гортани, яичек, а также кистей и стоп.

========== Красное. Жертва (часть первая) ==========

…И кровь поет во мне… И в таинстве заклятья

Мне шепчут призраки: «Скорее! К нам в объятья!

«Целуй меня… Меня!.. Скорей… Меня… Меня!..»

И губы жадные, на шабаш свой маня,

Лепечут страшные призывные признанья:

«Нам все позволено… Нам в мире нет изгнанья…

Мы всюду встретимся… Мы нУжны для тебя…

Под красным месяцем, огни лучей дробя,

Мы объясним тебе все бездны наслажденья,

Все тайны вечности и смерти и рожденья».

И кровь поет во мне. И в зыбком полусне

Те звуки с красками сливаются во мне.

И близость нового, и тайного чего-то,

Как пропасть горная, на склоне поворота,

Меня баюкает и вкрадчиво зовет,

Туманом огненным окутан небосвод,

Мой разум чувствует, что мне при виде крови,

Весь мир откроется, и все в нем будет внове…*

POV Магнус

Алека увели. Я встал, размялся и, скинув рубашку парня, осмотрел себя. Следы побоев и издевательств исчезли, кожа снова была здоровая и мягкая. Энергия Алека кипела во мне и требовала выхода. Я снова накинул рубашку, чтобы хоть как-то прикрыться.