CalibreSourceFile_515ec416e40a3

называвшуюся <Микки Маус>. <Я сделала это, потому что сама хотела быть

ударником, - рассказывала Венди. - Но моя мать считала, что стучать на

барабанах не женское занятие и не позволяла мне играть>. Курта не надо

было долго упрашивать сесть за установку, поскольку, едва только

научившись держать предметы в руках, он уже вовсю стучал по мискам и

кастрюлям. Он упражнялся на своем <Микки Маусе> каждый день после школы,

пока окончательно не разбил его.

Происходя из не очень богатой семьи, Венди в совершенстве научилась у

своей матери искусству выглядеть лучше, чем ты есть на самом деле. Она

внимательно следила за тем, чтобы ее дети были красиво и опрятно одеты.

Каждое утро она тщательно причесывала Курта, следила за тем, чтобы он

чистил зубы, и одевала его в самую лучшую одежду, которую только могла

достать. Она даже заставляла его надевать свитер, от которого у Курта была

аллергия, только потому, что он на нем хорошо сидел. <Оба моих ребенка

были одеты, наверное, лучше всех детей в городе, - вспоминала Венди. - Я

следила за этим>.

Она также не позволяла своим детям водиться с оборванцами из

неблагополучных семей. Позднее Курт вспоминал, что именно эти последние,

как он потом понял, были <клевее, чем дети высшего класса, более земные,

более грязные>.

Курт начал брать уроки игры на ударных в третьем классе. <Сколько я

себя помню ребенком, - рассказывал он, - мне всегда хотелось быть Ринго

Старром. Но мне также хотелось быть и Джоном Ленноном, только играющим на

ударных>. Курт играл в школьной группе, однако так и не научился читать

ноты -он ждал, пока сидящий перед ним мальчик выучит песню, а потом просто

копировал то, что тот делал.

Возможно, мысль о том, что ее сын является проблемным ребенком, впервые

пришла в голову Венди в 1974 году, когда он попросил подарить ему на

Рождество ружье стоимостью пять долларов, заявив, что

ничего другого ему не надо. Впрочем, тогда все дело кончилось просто

неприятным разговором.

Курт утверждал, что в детстве одинаково хорошо владел обеими руками,

однако отец побуждал его больше использовать правую, опасаясь, что сын

вырастет левшой. Так оно и случилось.

Уже с детства Курта стали одолевать самые разнообразные недуги. Помимо

гиперактивности, он страдал хроническим бронхитом. В восьмом классе у него

также было выявлено небольшое искривление позвоночника, которое

впоследствии усилилось из-за веса гитары. Курт утверждал, что проблема

исправилась бы сама собой, если бы он был правшой.

Безмятежному детскому счастью Курта пришел конец в 1975 году, когда

родители развелись. Венди утверждала, что решила развестись, поскольку Дон

очень редко бывал дома, предпочитая проводить время за игрой в бейсбол и

баскетбол, судя матчи или тренируя новичков. К тому же, она вообще

сомневалась, любила ли она его когда-нибудь. Дон противился разводу,

однако оба потом признавались, что использовали детей в войне между собой.

Так или иначе, но с этого времени Курт совершенно изменился. <Он стал

угрюмым, - вспоминает Венди, - злым и насмешливым>. На стене своей комнаты

он написал: <Я ненавижу маму, я ненавижу папу, папа ненавидит маму, мама

ненавидит папу, здесь есть отчего загрустить>. Внизу он нарисовал мозг,

над которым располагался большой знак вопроса. Этот рисунок сохранился до

сих пор, так же как и логотипы LED ZEPPELIN и IRON MAIDEN.

Судьба Курта повторяет здесь судьбу множества его сверстников. К

середине 70-х годов уровень разводов резко взлетел вверх, увеличившись

вдвое за десятилетие. Детям из распавшихся семей предстояло пережить не

мировую войну и не экономическую депрессию. У них просто не было семьи.

Соответственно, каждый боролся в одиночку.

Курт говорил, что тогда из его жизни словно бы ушел свет, который он с

тех пор никак не мог обрести. <Я помню. что внезапно стал другим

человеком, не заслуживающим ничего хорошего. Я чувствовал, что не могу

больше нормально общаться с другими ребятами, потому что у них были

родители, а у меня нет>. И он продолжает: <Я был зол на своих родителей,

что они не смогли разобраться со своими проблемами. Все свое детство после

их развода я как бы стыдился своих родителей>.

Однако отчуждение Курта от родителей, и более всего от отца, началось

еще до развода. <У меня не было ничего общего особенно с отцом, -

вспоминал Курт. - Он хотел, чтобы я занимался спортом, а я не любил спорт,

мне нравилось искусство, а он его ни во что не ставил, поэтому мне все

время было стыдно. Я вообще не мог понять, как я мог родиться у таких

родителей, потому что они были глухи к искусству, которое мне нравилось. Я

любил музыку, а они нет. Подсознательно я, наверное, думал, что меня

усыновили...>

Художественный талант и развитый интеллект Курта только усугубляли

проблему. По его собственному признанию, до десяти лет он не ощущал своего

отличия от других детей. Однако постепенно он понял, что его увлечение

рисованием и музыкой делало его непохожим на других, а к двенадцати годам

подобная уверенность переросла в полное отчуждение от сверстников. Убедив

себя, что никогда не найдет никого похожего на себя, он просто перестал