California (СИ)

Эмму это задевает. Ей непременно хочется поиграть на разбушевавшейся неустойчивой психике копа, обидеть, уколоть, взбесить. Блондинка мило улыбается режиссёру, поправляет халат и возвращается к креслу, усаживаясь напротив ошарашенного капитана.

— Ох, знаете, Дэвид, я передумала. Мы с вами совсем не пообщались! — наигранно восклицает актриса, включая все свое обаяние и перекладывая одну ногу на другую.

Джефф оборачивается к ней с широко распахнутыми глазами. Если бы взглядом можно было убивать — реанимационная бригада уже мчалась бы в палату. Они оба в крайней степени обиды и ярости друг на друга: она — за то, что он не доверяет ей, и, прочитав сообщение, мигом прилетел в больницу, а он — за то, что она даже не удосужилась его предупредить о том, что помчалась к своему воздыхателю. Оба хотят задеть, уколоть, добить друг друга. А Дэвид Тарино — козёл отпущения, зритель этого дешёвого шоу, даже не подозревающий о главной интриге. Эмма и Джефф должны оставаться друг для друга всего лишь капитаном и актриской, не имеющих никаких точек соприкосновения.

— Не думаю, что в этом есть необходимость, — отвечает Дэвид, — я никого не ждал.

Эмма и Джефф переглядываются. Оба взгляда с прищуром, губы поджаты, в душе пожар.

— Не думаю, что тебе весело лежать здесь в одиночку, — с пренебрежением бросает капитан.

— А ты хочешь полежать со мной? — Дэвид поднимает брови.

Актриса прыскает смехом.

– Не я, возможно, кто-то другой хотел бы, да, мисс Холл?

Эмма открывает рот в немом возмущении. Дэвид усмехается и трёт подбородок. «Ну что ж, давно я не веселился», — думает режиссёр, находя странным все эти переглядки двух почти незнакомых друг другу людей.

— Что ты… вы несёте?! — рявкает она и отворачивается от Джеффа. Как же хочется расцарапать ему лицо! — Дэвид, так вот, когда вас выписывают?

— Ещё неделя, затем улетаю на реабилитацию в Майями, — без эмоций отвечает он.

«Но как же наш тур! — девушка негодует. — Не буду спрашивать, пока Джефф ни о чем не знает».

— Баттс, — режиссёр расправляет плечи и морщится от боли, когда устраивается удобнее на подушках. — Как продвигается дело?

— Дело закрыто. Суд через неделю.

Воздух в палате накаляется с ежесекундно, каждый напряжен до предела, и вряд ли обстановку можно назвать дружественной или хотя бы нейтральной. Эмма делает максимально незаинтересованный вид. Но ей интересно: почему Дэвид не сказал ей, что за ней охотится Вуд? Решил поберечь её расшатанную психику? В таком случае, ему стоит почаще общаться с Джеффом! Вот уж кто всю правду выльет тебе в лицо и не подумает ни о тактичности, ни о безопасности твоих нервов. Во всяком случае, Тарино — режиссёр, и это их обязанность. Выстроить для своей актрисы максимально безоблачную не-реальность, оградить от нежелательной информации, сделать все сказочным и розовым, только бы она продолжала так же беззаботно улыбаться на камеру.

— Как видишь, я не смогу присутствовать на нем, — Дэвид указывает на повязку на животе.

— Тебе и не требуется.

— Но я один из главных свидетелей.

— Уже нет, можешь об этом не думать.

Эмма деликатно молчит, переводя взгляд с Джеффа на Дэвида, в чьих глазах она видит благодарность. Неужели капитан действительно позаботился о том, чтобы пресса и остальные не узнали о причастности Тарино к аресту Вуда? Девушка смотрит на своего мужчину с немым восхищением, отбросив всю обиду.

— Спасибо, — после недолгой паузы, отвечает Тарино. Он переводит взгляд на Эмму. — Ты, вероятно, в курсе всех новостей.

Недоумение сбивает актрису с ног. Эмма не знает — как себя вести и что отвечать. Она осталась только для того, чтобы побесить Джеффа, этим и собирается заниматься ближайшее время.

— Да, — честно отвечает она к удивлению капитана. Он был уверен, что она начнёт играть ничего не понимающую дурочку! — Да, Дэвид, спасибо тебе, это был очень самоотверженный поступок. Я не знаю, как тебя отблагодарить.

– Тебя? — бормочет себе под нос капитан, сводя брови вместе.

Дэвид поднимает ладонь вверх, улыбаясь уголком губ.

— Я сделал это справедливости ради. Хотя в Голливуде это понятие давно погибло.

— Ох, ты, наверное, единственный честный режиссёр в этом серпентарии… — приторно-сладким голоском пропевает блондинка. Она смотрит на побледневшего от ярости Джеффа. — Моему восхищению нет предела. Правда он легендарный, мистер Баттс?

Капитан едва ли успевает открыть рот, ведя мысленную борьбу со своим гневом, когда Дэвид вдруг прерывает его:

— Хватит. Если бы я захотел искупаться в лести, я бы позвал сюда журналистов, Эмма.

Девушка опускает плечи, Джефф ликует.

— О, язык у мисс Холл длинный, — с прищуром отвечает он. — Только она его проглатывает, когда не нужно.

— А вот у вас, он, капитан, работает бесперебойно, как и ваша шизофрения.

— Шизофрения? О чем это ты?

— Ну не знаю, — девушка фыркает, кладёт одну ногу на другую и отворачивается. Её кожа горит от взгляда, что буравит её спину.

— Раз уж начала — говори.

— Просто я удивилась, увидев вас здесь.

— О, поверь, я удивился не меньше!

— Удивился! Да что ты…