Can You Hold Me? Часть 2 (СИ)

Господи, как вообще можно такое творить с ребенком?! Это не укладывалось в голове Вейверли. Но спросить она не решалась, пытаясь самой не спровоцировать "аффект". Все-таки, психотравма- это не игрушка, неизвестно, как человек себя поведет. Кто-то способен сам справится с этим, а другим уже нужна помощь санитаров. Не то, чтобы она опасалась- Вейверли доверяла Николь и знала, что та не причинит ей вреда даже под дулом пистолета, но иногда даже самые любимые и, казалось бы, выученные тобой наизусть люди могут быть непредсказуемыми.

Едва подумав об этом, Вейверли почувствовала укол совести. Как она смеет сомневаться в Николь?

— Ты чего застыла? — Николь повернула голову в бок, смотря на Вейверли, которая, судя по всему, унеслась в неизведанные степи.

Но заметив, куда направлен ее взгляд, Николь только понимающе хмыкнула. Страшно представить, что же могут делать люди, да? Делают любимым больно, когда совсем этого не хотят. Обижают слабых, чтобы казаться сильными. Отталкивают тех, кто им больше всего нужен. Сами же портят свою жизнь, пытаясь винить в этом судьбу или кого-то другого. Все-таки, люди - жутко нелогичные и странные существа, как ни крути.

— Это Джерард? — все-таки, Вейверли заговорила какие-то приглушенным и... злым? голосом. Николь удивленно вскинула бровь, наблюдая за своей малышкой. Ох, она так странно и непривычно смотрелась с этой злостью во взгляде... Теперь аж страшно представить, что же может учудить, когда захочет, эта маленькая и, бесспорно, умнейшая девушка.

— А кто же еще? — удивленный тон голоса Николь на секунду отрезвил Вейверли. — Да, он. Но он сейчас там, где должен быть. И надолго, уж поверь, адвокат мамы постарался на славу.

"Мама"? Вейверли встрепетнулась, посмотрев в глаза Николь. Рыжая ведь впервые так назвала Одри. Улыбка сама собой полезла на лицо. Все-таки, они помирились уж точно... Шатенка искреннее порадовалась за Николь. Сама рыжая недоуменно нахмурилась, наблюдая, как губы Вейверли растягиваются в легкую улыбку. Похоже, она сама не заметила, как назвала Одри "мамой".

— Да, он хорошо постарался. — все же говорит Вейверли, пододвигаясь ближе. — Но я все равно злюсь. И вообще, давай обработаем этот синяк, пока я еще не захотела убить и Чемпа.

Николь слабо ухмыльнулась, сверкнув очаровательной ямочкой на щеке и покорно выпрямилась. Вейверли быстро приступила к делу, решив не мучить девушку, она ведь знала, как же Николь не любит все эти дела. Ее прикосновения аккуратны и мягки, пальцы невесомо втирают мазь от синяков в кожу. Даже не чувствуется, хотя, обычно во время таких вот процедур, Николь говорит только то, что стоит зацензурить пронзительным "пи". Хотя, это же все делает Вейверли....

Однако, как бы это не было приятно, Николь уже хочется завыть от этих нежных прикосновений. Тело откликалось на эти прикосновения с небывалым энтузиазмом. Кожа просто пылала, дыхание вообще намеревалось сбиться с привычного ритма, а сердце бьется так сильно, что Николь уже опасается на счет того, что и Вейв чувствует это. Каждое прикосновение словно забило гвозди к крышку гроба терпения Николь, на которое рыжая уже готова была плюнуть и просто взять то, что хочет. Однако, она только чудом могла сдерживаться.

Николь отводит взгляд на стену, чувствуя румянец на щеках. Ох, хорошо, что тусклый свет лампы с тумбочки скрывает это. Девушка незаметно сжала одеяло, прикрывая глаза. Так, возьми себя в руки, не будь похотливым животным. Так, голая старуха, голая старуха... ух, кажется отпускает.

Хот даже не заметила, точнее, на рефлексе кивнула, когда до нее донеслось от Вейверли "Я сейчас руки помою и приду", и сама шатенка ушла в ванную, еще один плюс собственной ванны в комнате. Рыжая судорожно выдыхает, чувствуя еще большую потребность в этих нежных и мягких прикосновений, когда они исчезли. Черт... это похоже на зависимость.

— Ты чего зависла? — Вейверли была немного озадачена, когда заметила, что Николь так и не сдвинулась с места, а продолжила смотреть в стену, как и перед ее уходом. Рыжая, кажется, вздрогнула.

— Прости, просто задумалась. — Николь быстро натягивает кофту, пытаясь не сильно выдавать свою нервозность. Она устраивается у изголовья кровати, и хлопает рядом с собой, приглашая Вейверли.

Сама гостья только прищурилась, но все же закрыла дверь в ванную комнату и подошла к кровати. Она сама немного задержалась, пытаясь унять вспыхнувшее желание. А эта хрипотца в голосе Николь... когда она в последний раз чувствовала, что только от одного упоминания о человеке или звучания его голоса у нее подкашивались колени? Безусловно впервые. И, она надеется, в последний раз. Сейчас шатенка просто не могла бы представить себя с кем-то другим. С кем-то, с кем ее тело будет словно само по себе и также реагировать на прикосновения возлюбленной слишком бурно. Однозначно, такое она испытывает только с Николь.