Carpe Jugulum. Хватай за горло!

– Итак, твоя сущность перенесется в другое место, – подытожил граф. – Примитивный фокус. Знаешь, я много путешествовал и довольно повидал всяких странных стариков в бусах и перьях, которые могли переместить внутреннее «я» в рыбу, насекомое… даже в дерево. Как будто это имеет значение. Дерево горит. Уж извини, госпожа Ветровоск, но, как любит говорить король Веренс, наступает новый мировой порядок. Наш порядок. А ты остаешься в прошлом…

Он вздрогнул. Три ведьмы упали на землю.

– Неплохо, – сказал он. – Удар прямо в лоб. Я действительно почувствовал его. Никому в Убервальде не удавалось пробить мою защиту.

– Я и не такое могу, – посулила матушка.

– А вот в этом я сомневаюсь, – возразил граф. – Если б могла, то уже сделала бы. Дави вампиров без всякой жалости. Вот о чем вопит толпа на протяжении уже многих веков!

Он направился к ней.

– Неужели ты считаешь, что мы похожи на каких-нибудь выродков-эльфов или на тупых людишек, которых можно запугать твердым характером или дешевыми фокусами? Мы уже вышли из своих гробов, госпожа Ветровоск. Я пытался отнестись к тебе с пониманием, ведь у нас много общего, но…

Тело матушки Ветровоск дернулось назад, как бумажная кукла от порыва ветра.

Граф, сунув руки в карманы домашней куртки, подходил все ближе и ближе.

– Ну вот и все, этот удар я почти не почувствовал. Значит, на большее ты все-таки не способна?

Матушка зашаталась, но вскинула руку. Стоявший у стены тяжелый стул вдруг покатился по комнате.

– Совсем неплохо. Для человека, – сказал граф. – А зашвырнуть его подальше?

Матушка вздрогнула и подняла другую руку. Огромная люстра принялась раскачиваться.

– Ого, – произнес граф. – И все же недостаточно. Очень недостаточно.

Матушка попятилась.

– Могу обещать лишь одно, – продолжал граф. – Я тебя не убью. Напротив…

Невидимые руки подняли матушку и прижали ее к стене.

Агнесса бросилась вперед, но Маграт схватила ее за рукав.

– И не считай это поражением, матушка Ветровоск, – сказал граф. – Ведь ты будешь жить вечно. Скорее я назвал бы это выгодной сделкой. А? Как думаешь?

Матушка лишь презрительно фыркнула.

– А я бы назвала это амбициозным тупиком, – промолвила матушка, и ее лицо исказилось от боли.

– Прощай, – сказал граф.

Все ведьмы почувствовали мысленный удар. Зал, казалось, зашатался.

Но произошло еще что-то, за границами нормального пространства. Мелькнуло что-то яркое и серебристое, похожее на рыбку…

– Она ушла, – прошептала нянюшка. – Куда-то послала свою сущность…

– Куда? Куда? – прошипела Маграт.

– Не думай об этом! – приказала нянюшка.

Лицо Маграт окаменело.

– О нет…

– Не думай об этом! Не думай! – возбужденно зашептала нянюшка. – Розовые слоны! Розовые слоны!

– Не может быть, чтобы она…

– Ла-ла-ла! Ее-ие-ее-ие-ох! – заорала нянюшка и потащила Маграт в сторону кухни. – Скорее, уходим! Агнесса, оставляем все на вас двоих!

За ними захлопнулась дверь. Агнесса услышала, как заскрипели засовы. Дверь была толстой, а засовы – большими, строители Ланкрского замка не признавали досок меньше трех дюймов толщиной и замков, которые не могли бы противостоять удару тарана.

Постороннему такое поведение нянюшки могло показаться крайне эгоистичным. Но если рассуждать логически, в опасности были три ведьмы, а теперь в опасности осталась только одна ведьма. Три ведьмы потратили бы слишком много времени, беспокоясь друг о друге и думая, что нужно предпринять. А одна ведьма – сама себе голова.

Агнесса понимала все это, и все равно нянюшкино поведение казалось ей крайне эгоистичным.

Граф подходил к матушке все ближе. Краем глаза Агнесса заметила подкрадывающихся Влада и его сестренку. За спиной была прочная дверь. Пердита тоже не подбрасывала никаких ценных идей.

Поэтому она просто взяла и закричала.

Это и было ее талантом. Раздвоение личности – это не талант, а скорее недуг. Но от Агнессиного голоса, поднявшегося до верхнего диапазона, начинала плавиться ушная сера.

Она сразу взяла ноту повыше и очень быстро поняла, что это было правильным решением. Потому что со стропил дождем посыпались летучие мыши, из древесины полезли древоточцы, а в городе залаяли собаки.

Влад закрыл уши руками.

Агнесса смолкла, переводя дыхание.

– Еще один шаг, и я крикну еще громче! – предупредила она.

Граф легко, будто куклу, поднял матушку Ветровоск.

– Не сомневаюсь, – сказал он. – Но рано или поздно у тебя кончится воздух в легких. Влад, она пришла сама, так что можешь оставить ее себе, но ты несешь за нее полную ответственность. Тебе придется кормить ее и чистить ее клетку.

На сей раз молодой вампир приближался к Агнессе уже более осторожно.

– Послушай, ты ведешь себя крайне неразумно, – прошипел он.

– Вот именно!

И вдруг он оказался совсем рядом. Агнесса, конечно, даже не догадывалась об этом, но Пердита знала, поэтому локоть уже был в движении и врезался Владу под ребра прежде, чем вампир успел перехватить его.

Влад согнулся пополам, а Агнесса решительно направилась вперед, отметив про себя, что вампиры и в самом деле с трудом обучаются. Видимо, это наследственная черта.

Граф положил матушку Ветровоск на стол.