Carpe Jugulum. Хватай за горло!

– Согласно утверждению пророка Бруты, дабы вести праведную жизнь, нужно верить в Ома.

– Ого, толково придумано! Все предусмотрели, – кивнула матушка. – Только очень умный человек мог придумать такое. Молодец. А какие еще умные вещи он изрек?

– Он изрекал вовсе не для того, чтобы показаться кому-то умным, – горячо возразил Овес. – Но если хочешь знать, в своем Письме к Симонитам он говорит, что мы становимся людьми только через других людей.

– Вот тут он абсолютно прав.

– А еще он говорит, что мы должны нести свет в темноту.

Матушка промолчала.

– Кажется, ты и сама говорила о том же, – продолжал Овес. – Потому что, когда ты… стояла на коленях, ну, там, в кузнице, то бормотала что-то очень похожее…

Матушка остановилась так резко, что Овес едва не упал.

– Что я делала?

– Бормотала и…

– Я говорила… во сне?

– Да. Мол, тьма царит там, где должен быть свет. Я это хорошо запомнил, потому что в «Книге Ома»…

– И ты все слышал?

– Я, конечно, не прислушивался, но тебя нельзя было не слышать. Ты говорила так, словно с кем-то спорила…

– А ты помнишь все, что я говорила?

– Думаю, да.

Матушка сделала еще несколько шагов и остановилась прямо посреди лужи черной воды. Грязь мигом начала ее засасывать.

– А ты можешь это забыть?

– Что-что?

– Не будешь ли ты столь любезен забыть тот вздор, что несла бедная старая женщина, которая к тому же была несколько не в своем уме? – медленно произнесла матушка.

Овес на мгновение задумался.

– Какой такой вздор, госпожа Ветровоск?

Он заметил, что напряженные плечи матушки сразу обмякли.

– А что, я разве что-то спросила?

Черные пузыри поднимались на поверхность болотины вокруг ног матушки. Всемогучий Овес и матушка Ветровоск внимательно смотрели друг на друга. На том самом месте и в той самой луже было заключено своего рода перемирие.

– Молодой человек, не мог бы ты помочь мне выбраться отсюда?

На это потребовалось некоторое время – и помощь ветки стоявшего рядом дерева. Да и то, несмотря на отчаянные усилия Овса, первую ногу удалось извлечь только без башмака. После того как один башмак исчез в торфяной болотине, за ним – видимо, из чувства солидарности – последовал и второй.

В итоге матушка наконец оказалась на относительно сухой и относительно твердой земле. Овес опустил взгляд на ее ноги и увидел перед собой пару самых толстых в мире носков. Эти носки выглядели так, словно без труда могли отразить удар молотком.

– Хорошие были башмаки, – сказала матушка, разглядывая пузырьки. – Ну ладно, пошли.

Сделав первые шаги, она пошатнулась, но, к восхищению Овса, все же сохранила вертикальное положение. У него начинало формироваться несколько иное отношение к этой женщине – впрочем, «несколько иное» отношение к ней формировалось каждые полчаса. Последнее, к примеру, заключалось в следующем: матушка постоянно должна была кого-нибудь бить. Если бить было некого, она начинала бить себя.

– Жаль эту твою святую книжицу… – промолвила она, когда они еще немного спустились по тропинке.

Овес ответил только после долгой паузы.

– Я легко могу достать другую, – спокойно произнес он.

– Должно быть, тяжело остаться без любимой книжки.

– Это всего лишь бумага.

– Я попрошу короля подарить тебе другую книгу со священными писаниями, – пообещала она.

– Это ерунда, не стоит беспокоиться.

– Тебе пришлось сжечь столько слов…

– Истинные слова не горят.

– А ты не так уж глуп, хотя шляпа у тебя дурацкая.

– Матушка Ветровоск, я понимаю, когда меня пытаются достать.

– Молодец.

Они молча продолжили путь. Мокрый снег пополам с градом барабанил по остроконечной шляпе матушки и широкополой шляпе Овса.

– Зря ты пытаешься заставить меня поверить в этого твоего Ома, – сказала наконец матушка.

– Ом запрещает мне это, госпожа Ветровоск. Я ведь даже не пытался вручить вам религиозную брошюру.

– Нет, но ты пытался заставить меня подумать: «О, какой приятный молодой человек, его бог, должно быть, очень хороший, раз такие приятные молодые люди помогают таким старым женщинам, как я».

– Неправда.

– Да ну? А и ладно, все равно у тебя ничего не вышло. Можно верить в людей, но только не в богов. И вот еще что, господин Овес…

– Что? – вздохнув, спросил он.

Она резко повернулась к нему, словно бы ощутила прилив сил.

– Тебе самому будет лучше, если я не буду верить в твоего бога, – сказала она, постучав по его груди острым пальцем. – Этот Ом… его кто-нибудь видел?

– Считается, что три тысячи человек были свидетелями его проявления у Великого Храма, когда он заключил Договор с пророком Брутой и спас последнего от мучительной смерти на железной черепахе…

– Готова поклясться, потом эти три тысячи долго спорили, что же они видели на самом деле. Я права?

– Да, конечно, существует много версий…