Cassiber 1982-1992 (неофициальная биография)

На концертах их шутливая музыкальная подача и удовольствие, излучаемое со сцены, никогда не оставляли меня равнодушным; и по прошествии многих лет группа продолжает меня завораживать. Здесь проходила первая линия контакта с Cassiber, которая позволяла группе пересечь границу между высоко- и низкопробными аудиториями: угловатые панковские движения и неистовые вскрики Кристофа, непревзойденная эмоциональная выразительность Альфреда, загадочный, рок-н-ролльный штурм клавиатуры Хайнера, и элегантная легкость Криса, незаметно переходящая от фристайл-шума в контролируемые рок-ритмы.

Многое из того, что Cassiber делал на сцене, было драматичным, даже театральным ("Это все театр!")[33]. И вот тут Кристоф играет центральную роль. Его мощный и выразительный голос, который может одним словом вызвать слезы на глазах или заставить сердце сбиться с ритма, — в сочетании со спокойными манерами, напоминающими танцевальные движения новой волны — прекрасно проецировал эту смесь интенсивности, отчаяния, надежды, тоски и нежности, выражающую чувства всей группы.

Альфред Харт (Alfred Harth)

Вне зависимости от того, как глубоко закопаны темы, рассматриваемые в композициях группы (диктатура, голод, фашизм, капитализм), Cassiber, кажется, никогда не поддавался соблазну что-то внушать или делать дидактические заявления. Вместо этого они работали с причудливыми ассоциативными коллизиями, противоречивыми коннотациями и диссонирующими идеями. Основываясь на левых взглядах, они никогда не уклонялись от трудных политических и культурологических проблем, но решать их пытались нестандартными приёмами — с помощью документальных фрагментов, не раскрывая их контекст и происхождение, или повторятли отдельные слова или фразы снова и снова, на манер "гениальных дилетантов"[34], приглашая слушателей делать собственные умозаключения. Текст, музыка, сэмплы, подача и контекст часто тянули в разные стороны, что приводило к путанице и открытым ассоциативным цепочкам, по которым могли свободно бродить слушатели. Такие песни, как "I was old when I was young"[35] являются прекрасным примером. И хотя они категорически отказываются говорить на политические темы — "Kein Stellvertreterhaltung, Bitte"[36], они постоянно используют свои хорошо всем известные политические взгляды как фон для подачи пьесы: например, когда в середине концерта Кристоф читает статью лидера немецких неофашистов, не давая никаких намёков на её происхождение и не высказывая своё мнение, или когда нейтральнaя фраза "gut — wenn schon" ("хорошо, если уже…")[37], повторяясь в виде многократно проигрываемой фонограммы, начинает медленно нагнетать тревогу[38]… На самом деле, ничего из того, что делает группа, не может быть принято за чистую монету; напротив, всё их творчество неоднозначно и спорно. Даже тогда, когда в конце концерта Хайнер выразительно начинает "At last I am free", принять это за счастливый конец невозможно.

Cassiber в Германии

В 1985 году, после почти четырех лет гастролей и выпуска двух альбомов, Альфред оставил группу. Без его импровизационного стержня эстетическая составляющая Cassiber неизбежно изменилась. "Мы больше не импровизировали с нуля и не обрабатывали части импровизаций"[39]. Выстроенные вокруг текстов Криса — и иногда других авторов — композиции становились плотнее и были более тщательно аранжированы. Открытость и фрагментация, тем не менее, всё ещё оставались в центре их творчества, дополняясь и реализовываясь с помощью двух самых современных сэмплеров Mirage, приобретенных в феврале 1985 года. Один заменил аналоговый кассетный архив Кристофа, а другой позволил также и Хайнеру работать с заранее подготовленными фрагментами. Семь лет Cassiber в виде трио (1985-92) и два их последних альбома ("Perfect Worlds" LP, 1986 и "A Face We All Know" LP, 1989) были отмечены использованием этой новой технологии.