CC – инквизиция Гитлера

Убийцами были не только эсэсовцы — убежденные национал-социалисты и заклятые расисты, но также и служащие полицейских батальонов, которые едва ли подходили на роль человекоубийц. Их руководители требовали от них невозможного, и это знал их главный хозяин, рейхсфюрер СС Генрих Гиммлер. Ему не давало покоя положение его подручных палачей. Поэтому он в приказе от 12 декабря 1941 года, адресованном «старшим командирам СС и начальникам полиции», указал на необходимость заботы о подчиненных: «Святой долг старших командиров и начальников — проявлять личную заботу о том, чтобы ни один из наших людей, которые выполняют эту тяжелую обязанность, со временем не огрубел и не пострадал в умственном и личностном отношении. Эта задача может быть решена только с помощью строжайшей дисциплины при исполнении служебных обязанностей, с помощью проведения совместных вечеров в воинских коллективах после тяжелых по своим нагрузкам заданий. Недопустимо, чтобы товарищеские вечера заканчивались алкогольными злоупотреблениями. Это должны быть вечера, на которых по мере возможностей и согласно лучшим немецким традициям, люди сидят и ужинают за общим столом, слушают музыку, доклады и выступления, знакомятся с замечательным достоянием немецкой мысли и духовной культуры».

Ставилась призрачная цель — достигнуть мирного сосуществования «нормальной жизни» и массовых убийств. Гиммлеру было очень важно, чтобы убивали людей с соблюдением всех форм «порядочности», чтобы не брали верх такие «низменные инстинкты», как садизм или обогащение за счет ограбления жертв. В его показном миропонимании именно эти побуждения были недостойными, а не какое-то там истребление сотен тысяч людей. Вот такие «несоответствия», конечно, наблюдались не только у крупных чинов СС.

Эсэсовец Эрнст Гебель позже рассказывал о своем командире отделения: «Он зверел, когда убивал детей. Некоторых он хватал за волосы, поднимал над землей и бросал тела в яму. Я больше не мог на это смотреть и сказал, чтобы он прекратил… Я не против, пусть стреляет, но поприличнее».

Гиммлер без устали внушал подчиненным, что они призваны совершить великий и даже идеалистический подвиг, пусть жестокий и страшный, но который в конечном счете гарантирует счастливое будущее собственного народа. Никто в нацистско- полицейской иерархии ему не возражал, особенно после его преступной речи перед офицерами СС и полиции в Познани 6 октября 1943 года: «Большинство из вас, видимо, хорошо знают по личному опыту, что, когда в одном месте лежат 100 трупов или 500, выдержать такое, не говоря об отдельных проявлениях человеческой слабости, и остаться порядочным — именно это закалило нас в сталь. Это есть никогда еще не писаная и никогда не могущая быть написанной славная страница нашей истории».

С самого начала Гиммлер очень пекся о моральном облике немецкого убийцы. Он многократно пытался создать свое представление о его величии. Одному из представителей старших командиров СС и полиции Эриху фон дем Бах-Зелевски очень хотелось продемонстрировать Гиммлеру, что означает для его подчиненных ремесло убийцы. Говорят, он заявил буквально следующее: «Посмотрите в глаза этих людей. У них уже нет нервов на всю оставшуюся жизнь. Мы выращиваем здесь невротиков и варваров!..»

И хотя Гиммлер проявлял должное «понимание», однако убеждал «стрелков» в том, что выполняемые ими задания необходимы, что им не следует ломать голову над проблемами морали, поскольку за все их деяния несут персональную ответственность Гитлер и он. Им предначертано пройти сквозь все битвы, оградить от войны будущие поколения. Однако Гиммлер и его ближайшее окружение пытались найти такие способы и средства, которые могли бы снизить уровень негативного влияния массовых убийств на психику их исполнителей.

Симон Визенталь, который после войны занимался не только сбором материалов против преступников, но и пытался исследовать истинные причины, породившие холокост, пишет просто: «Некоторые убийцы покончили с собой, потому что они уже не могли убивать людей. Если у человека были свои трое детей дома, а сам он убивал чужих, то он становился совсем другим. Поэтому стали искать безличностные способы человекоубийства. Так пришли к применению газа».

В грузовиках, переоборудованных в газовые камеры на колесах, началось уничтожение людей с помощью невидимого яда — смертоносного углемоноксида.

Штандартенфюрер СС Вальтер Рауф позже дал показания: «Были у меня возражения против использования газовых камер на колесах или нет, сейчас не могу сказать. Для меня на первом плане было то, что расстрелы представляли собой большие психологические нагрузки для тех, кто их осуществлял, и что эти неприятности отпадали благодаря применению газовых автофургонов».