CCP

Нужно также заметить и что славные обаятельные эсэсэровцы уже в первом семестре научились пользоваться своим привилегированным (султанским) положением, почти как деятели партии и правительства причитавшимся им по рангу спецобслуживанием. Так, Арег, беззастенчиво, если не цинично, эксплуатируя большое и чистое чувство, которое к нему испытывала хрупкая и нежная однокурсница, повадился водить к ней на ужин всю компанию. В честь данных культурных мероприятий Виктор, перефразируя некую песенку безнравственного содержания, даже разразился следующими виршами:

« Армишка, милое созданье!

Спешим к тебе мы на свиданье!

Если в доме горит свет,

Значит, дома папы нет!

Чап – чарап– чарап – чарели!»

Надо ли говорить, что суть воспетого свидания сводилась к быстрому освобождению чужого (особо при этом свирепствовал алчный Цукер) холодильника от излишков дефицитных продуктов?

– А что делать?– пытался бывало оправдать свои и соратников неблаговидные действия лучший футболист гранфаллона. – Бедному студенту всегда хочется кушать

Фыстана, Фыстана…

В скорбном молчании Сурен, захватив с собой кастрюльку, пакет с горохом и бутылку пива, ушел на кухню, располагавшуюся в противоположном крыле их второго этажа.

В его отсутствие жизнь в комнате, населённой исключительно эсэсэровцами, вошла было в обычное русло, а именно, под звон гитары послышалось пение Арега: «Тише, люди, ради Бога, тише…», как вдруг с улицы донёсся крик: «Тхек! Дзер мот инча катарвум (Ребята, у вас что там происходит?)?»

– Потерпевший вонц вор экав (как будто бы пришёл), – прервав песню, отреагировал Арег, а Цукер, по пояс высунувшись в окно, уже общался с соратником: – Больш, у нас пиво есть. Поднимайся, Суро ушел «гороху» варить…

Очень скоро, дробно цокая деревянными на босу ногу сабо, в комнату вошел «душа».

– Сабо где оторвал? – удивился Виктор.

– Махнул не глядя, – отмахнулся потерпевший. – А, негодяи, пиво дуете?!

Взяв бутылку из ящика, он достал из кармана мятый фунтик с фисташками, бросил его на стол и приговаривая: «Фыстана, фыстана, кер пупулэт хастана!» («Фисташка, фисташка, иди ко мне, чтоб члену не было тяжко!»), стоя, не усаживаясь на личную кровать, принялся за пиво. Сделав добрый, в полбутылки, глоток он, наконец, спросил: «Какой горох?»

– К пиву. У них в Кировабаде…, – начал было объяснять Арег…

– … Хорошо хоть у вас, в Степанакерте, тутовку, а не пиво с «горохой» пьют …,– прервал его беглец.