Чабор (СИ)

Мор запоздало потащил косу вверх и перед Росой поплыли неровные квадраты чёрных каменных плит потолка. Где-то снизу безутешный Бардак наполнял свой тронный зал безутешным воем.

Человек-медведь медленно опустил царевну на пол, решив перехватить косу в другую руку. Лишь на миг блеснула в глазах красавицы свобода, но и этого хватило, чтобы успеть полоснуть острыми когтями лесной рыси по медвежьей морде Мора. Падая, полузверь страшно заревел. Горячие капли его крови запятннали пол. Оборотень среагировал быстро: смахивая кровь одной рукой, другой он снова схватил за косу царевну, неосмотрительно обернувшуюся девушкой. Побег не удался...

Бардак что-то кричал, корчась в страшных судорогах. На крик прибежали слуги, и вскоре Росу унесли и привязали к пыточному деревянному щиту в дальних покоях замка. Тело девушки, вдруг переставшее быть желанным царю Бардаку, вдавили в пропитанное кровью тёмное дерево жёсткими верёвками, а её гордость — толстую, тёмную косу — пригвоздили к щиту страшным колдовским гребнем. Царевна тут же перестала двигаться.

Безутешный царь Темнолеса промучился бы целую вечность, но вскоре на его бронзовом Жезле Власти поднялись дыбом многочисленные кошачьи усы, венчающие этот волшебный предмет царской власти. Бардак моментально утешился, выгнал всех прочь и, хромая, отправился к жертвенному колодцу в глубине дворца.

ЛАРЬ 3 КЛУБОК 4

КЛУБОК 4

Чабор остановился так резко, что Тарина даже взвизгнула от неожиданности.

— Тихо, — прошептал Водар, идущий впереди всех. Он старательно вслушивался в тишину весеннего леса, где ещё так мало было от грядущего летнего многоголосья. — Ничего из-за вас не слышно, — ругался сайвок. — То топочете, как кони, то визжите.

— А я говорил, — пробасил Станимир. — Не надо было царевну брать. Опасно это.

Тарина промолчала, виновато вглядываясь в напряжённую спину Чабора.

— Оставлять тоже небезопасно, — вступился тот. — Утащат и эту, что тогда?

— Т-с-с-с, — шипел Водар. — С тобой лес слушать, что с сопливыми есть…

Сайвок сердился не на шутку. Только ему одному из четверых было известно, как шуршат шлифовальные камни каменотёсных мастерских сайвоков, а за долгие годы его слух, не ровня нюху, значительно притупился.

В лесу звук шлифовален запросто можно спутать с цвырканьем и шуршанием сверчков, жуков, кого угодно. Благо — сейчас весна, и вся живность только начинает просыпаться, а значит, шансы найти родичей у сайвока были неплохие, если бы, конечно, ему не мешали слушать.

— Эй, малокровный, — прошептал Станимир, — а ну как не добежал твой братец, а? Ух, и не поздоровится нам! Ведь батя твой предупреждал…

— Добежал, не волнуйся, — огрызнулся сайвок. — Ты лучше рот закрой, а то ещё какой-нибудь скворец его за дупло примет, червей натаскает. Ведь просил же...

— И правда, Станик, — поддержал сайвока Чабор, — не мешай.

Из-за толстого ствола вековой ели внезапно появился брат Водара Перестар.

— Где вы болтаетесь? — тихо и с укоризной спросил «старательный и точный сайвок» (так его всем представлял отец).

— А вот и он, — вздохнул Водар. — Ты, по всему видать, пострел, везде успел?

— Да уж не тебе чета, — подмигнул спутникам брата Перестар, повернулся, зашёл за дерево и исчез.

— Куда это он? — спросил Чабор.

— Явится, куда ему деваться? — лениво отмахнулся Водар. — Вечно лезет, куда его не просят, выскочка.

И на самом деле, Перестар тут же появился снова. Он быстро отыскал потайной вход в подземные галереи, и вскоре на мрачной и сырой поляне уже ничто не говорило о недавнем присутствии людей.

Ведомые Перестаром и Водаром, гости подземного города, пройдя недолгий путь уже привычными им тёмными проходами, пересекли два низких рабочих зала, освещённых странными светящимися камнями. За широкими столами сидели старательные трудяги-сайвоки, шлифуя и полируя драгоценные камни и самоцветы. Изумлённые появлением людей, малыши пугливо сопровождали пришельцев удивлёнными взглядами.

В третьем зале к нашим друзьям примкнул ещё один сайвок, представившийся Кремнем. Чего-чего, а энергии этому малышу было не занимать. Он шнырял меж ног людей с поразительной быстротой, появлялся то впереди, то сзади, попутно изумляясь мудрости и прозорливости старика Таратора.

— Какой план! — хватаясь за голову, вопил этот вездесущий Кремень, и все за исключением одного Перестара, спрашивали себя: «Какой план?»

Загадки сородича вконец замучили Водара, и он всё же умудрился успокоить этого не в меру энергичного проводника, заставив того наконец всё объяснить. Оказывается, старик Таратор послал сына не с простым уведомлением о прибытии гостей, а с приказом царя помочь им, чем только можно. А вот помочь можно было (по мнению того же Таратора), прорыв временный ход к брошеной галерее. Вот тут-то и скрывается мудрость и прозорливость старого сайвока.