Чабор (СИ)

Чабор вдруг почувствовал непреодолимое желание вновь вдохнуть аромат невзрачных цветков той самой неизвестной травы, которой растирал его тело Ортай. Он жадно потянул в себя воздух, и тут же мир обрушился на него желанным ароматом и… страшной, невиданной болью от удара молнии.

Лесной вздрогнул. В его глазах, залитых водой, плыли силуэты деревьев и кляксы пролетающих вверху птиц. Вот появилось удивлённое бородатое лицо волхва.

— Ну, вот, — донеслось до Чабора то ли из-под земли, то ли далеко из леса. — Перун тебя рази, ожил, бродяга. И ничего, хоть бы ожёг!…

Волхв, отскочивший во время удара молнии, снова подошёл ближе, присел, поднял голову витязя. Всё ещё пребывающий между мирами Чабор странно посмотрел в перепачканное кровью, но сияющее счастливой улыбкой лицо Ортая. Его лоб пересекал глубокий свежий шрам, а из окровавленного плеча волхва торчал обломок стрелы.

— Это ничего, — заметив вопрос во взгляде Лесного, ответил тот. — В спине ещё одна торчит. Сломать сломал, а вот достать не могу. Стрелы-то охотничьи, с крюком под нить…. Потом, всё потом. Сейчас главное, что мы живы. Я тут у одного вольного стрелка одолжил тебе одёжку. Он хотел нам сказать, что ему она уже незачем, да не успел. Давай-ка, брат Перунов, выбираться отсюда…

Этой ночью никто не спал на заливаемой дождём поляне. Ждали. Грядущий день мог принести как радостную весть, так и недобрую, а вместе с ней и… смерть. Дарья укоряла себя за то, что не смогла удержать мужа, и тот, покидая защищенную Хозяином Бором поляну, отправился вслед за Чабором. Она целый день не могла найти себе места, промокнув насквозь, нервно отмеряя шаги вокруг теряющего силы костра. Только к ночи, уже не чувствуя под собой ног, она присела к чудом сохраненному стараниями Водара и Берега огню отдохнуть.

В слабый огонь бросили последние мокрые дрова, оставшиеся со вчерашнего дня, и растянули рядом с костром холщовую скатерть, чтобы грозовая вода, льющаяся с неба сплошным потоком, не залила его окончательно. Завтра и скатерть, и дрова могут уже больше не понадобиться. Ортаем было строго запрещено уходить с поляны, но и без того никто бы не рискнул этого делать. Кусты и лес вокруг неё шумели людскими голосами, во мраке проплывали огни факелов, гудели, прошивая сырой воздух, горящие стрелы, будто вокруг кипел осадной жизнью большой город, а не распростирал свои объятья сырой и мрачный лес.

В тревоге и страданиях прошла страшная ночь ожидания, а утром пришли те, за кого так неустанно молились. Лицо Чабора было болезненно бледным. Тёмные круги вокруг его слезящихся глаз да впалые, отливающие мертвецкой желтизной щеки говорили о многом. Просто невозможно было поверить в то, что всего одна ночь способна так изменить облик человека…

К слову сказать, вернувшегося вместе с Чабором волхва назвать пышущим здоровьем молодцем тоже было сложно, хотя, конечно, в отличие от своего спутника, который едва держался на ногах, Ортай выглядел намного лучше. Нежные и заботливые руки Дарьи и молчаливой и застенчивой Всенежи осторожно извлекли наконечники стрел, застрявшие в худом теле волхва.

Берег, не в силах смотреть на это, стал таскать хворост, благо, теперь поляну уже можно было покидать. Огонь, голодающий всю ночь под проливным дождём, изрядно потерял аппетит и поэтому долго облизывал сырые ветки, прежде чем утолить свой застаревший голод.

Вскоре слабое пламя с треском и дымом стало выбрасывать в сырой, прохладный воздух весёлые искры, наполняя сердца людей теплом и жизнью. На набирающем силу огне быстро подоспел отвар и горячая еда. Водар и Тарина тут же принялись отпаивать полуживого Чабора…

— Пои, пои его, — обращаясь к сайвоку, кряхтел волхв, разглядывая наконечник стрелы, извлечённый из собственного плеча. — Пока вся эта чёрная гадость из него не выйдет. Его беднягу ещё и поломает, и покрутит. Ну, да это ничего. Сейчас со мной девушки-голубушки разберутся, замотают тряпицами, и я помогу тебе поднять его на ноги. Уходить нам отсюда надо поскорей. Ему, — волхв кивнул в сторону Чабора, — поход тоже не помешает. Отрава-то с п'oтом лучше выходит. Ты как, Чабор?

— Назад нам пути нет, — корчась от ломоты в теле, простонал тот в ответ. — Мы пока пойдём с вами, если не прогоните…

Ортай улыбнулся:

— Прогоните, говоришь? Да ведь мы и сами, как тебе это сказать, из выгнанных, что ли. Я, почитай, половину жизни бегаю по лесам от княжеской «ласки». Те, кто со мной, — волхв с улыбкой кивнул в сторону Дарьи, — сами ещё не знают, что их далее ждёт с таким-то поводырём. Нет места тут таким, как я, при нынешней-то власти.