Чагинск

— Мышь — безусловный носитель протестантской парадигмы, — сказал я. — Из-за нее разбился бомбардировщик «Максим Горький».

Роман посмотрел с сомнением уже на меня.

— У меня кружится голова, — сказал Хазин. — Пацаны, мы явно угорели…

— Лучше уйти… Лучше идти вдоль канавы…

Я попытался встать, сильно качнуло, сел обратно.

— Если человека кусает дикая собака, ее отстреливают, отрезают голову и в санэпидстанцию везут, проверяют на бешенство, — сказал Роман. — Если находят бешенство, то делают уколы.

Я попытался встать еще раз, получилось.

— Надо вернуться, — вдруг заявил Хазин.

— Зачем? — не понял я.

— Надо найти эту мышь, могу поспорить, она там сидит, на пне…

— Хазин, ты что? — я поглядел на Хазина с непониманием.

— Что-что?! Не тебя дважды в день укусила бешеная мышь!

Я представил, как Хазин охотится на мышь и отрезает ей голову.

— А вообще… есть в этом нечто невыносимое…

— А зачем ты ее хотел убить? — поинтересовался Роман.

— Ты идешь себе по жизни, а тебя на каждом повороте поджидает бешеная мышь… Витя, как так?

— Прекрати истерику, — сказал я. — Мышь обычная, лесная, откуда у нее бешенство?

— У меня сотрясение мозга уже было, — пожаловался Хазин. — Мне еще бешенства не хватает! Знаешь, меня не первый раз мышь кусает! Меня еще в детстве кусало!

Роман набрал воздуха, чтобы сказать, но промолчал.

— Мне кажется, нас гипнотизируют, — сказал он.

— Это малина, — успокоил я. — Тепловой удар… Лучше отсюда убираться.

— А в малине шушун, — добавил Роман. — Гипнотизирует…

— Он послал мышь! — кривнул Хазин. — Шушун!

— Пойдемте отсюда, — сказал я.

Я пошагал по канаве. Не спеша, не делая резких движений, шушуна в малине быть не могло, а медведь вполне себе. Хотя малина еще не поспела… но он мог прийти… отдохнуть.

Роман и Хазин тащились следом.

— Фотодед — редкая сволочь, — говорил Хазин. — Когда я еще на пленке сидел, то он частенько гадил… Пять кассет купишь, одна обязательно с браком… А при проявке как гадит… Иногда я думаю, что это одна тварь…

— Кто? — поинтересовался Роман.

— Ну этот, дед. Фотодед. Земляной дед, водяной, электрический. Один. Везде! Сидит, ждет под камнем, точит жало…

Хазин замолчал. Впереди, метрах в трехстах, стояла желтая маршрутка.

— Мы что? Вернулись в начало? — спросил Роман.

— Эй! — закричал Хазин. — Эй, я здесь! Мне помощь нужна!

Хазин, запинаясь и размахивая подбитой рукой, побежал к машине. Мы с Романом побрели за ним.

— Интересно, — сказал Роман.

— Что?

— Да вот это… Как мы так смогли? С дороги сбиться?

— Тепловой удар, — объяснил я. — Ну и… Лес. В лесу ничего не стоит заблудиться.

В лесу тебя подстерегает мышь и гипнотизирует йети.

Глава 9. Новый удар

Хазин разбудил меня в семь.

В этот раз он стучал робко и прилично, я даже подумал, что это не Хазин, а Роман, или Маргарита Николаевна, или кто-нибудь из жителей Чагинска скребется с челобитной в горсти. Но, к сожалению, это оказался Хазин.

— Смотри! — требовательно всхлипнул Хазин. — Смотри что!

Я приоткрыл дверь, и Хазин тут же просунул в нее руку.

Рука у него неприятно увеличилась, наверное, в полтора раза, разбухла, приобрела бордовый цвет и гладкую структуру, вены под кожей почернели и стали как паутина.

— У меня уже пальцы не шевелятся, — сообщил Хазин. — Не шевелятся, Витя!

Но пальцами он пошевелил, впрочем, со вполне различимым скрипом и без надлежащей амплитуды. Паршиво пошевелил.

— Заражение крови. — Хазин вошел вслед за рукой. — Я так и знал.

Надо признать, Хазин выглядел действительно скверно. Рука у него явно болела, такая рука не болеть не может, кроме того, от нее исходил ощутимый болезненный жар. И, похоже, чтобы этот жар заглушить, Хазин ночью опять пил — разило от него немилосердно.

Хазин оглядел мою комнату, увидел графин с водой, схватил его и выдул половину, прямо из горлышка, захлебываясь и обливаясь.

— Хотел сам ехать, — сказал Хазин, напившись. — Не могу. Ни передачу воткнуть, ни рулить… Пальцы немеют, и больно…

— Надо было вчера в больницу, а не бухать.

Хазин прорычал неразборчивое.

Ясно, тянуть нельзя. Я обрядился в спортивный костюм.

Но Хазин собирался тянуть. Он по привычке бухнулся в мою койку и огляделся, остановив воспаленный взгляд на холодильнике.

— Ничего нет, — предупредил я. — Хазин, пойдем в машину, отвезу тебя в больницу.

— Да-да… Что-то пахнет у тебя странно…

Хазин понюхал в сторону холодильника.

— Она что, и тебе подкинула?

Я не успел ответить.

— Дикая баба… Знаешь, Чагинск богат бабами, они пьют чагу и совсем немножечко кровь…

Хазин громко выдохнул и подул на руку.

— Буйная баба.

— Поехали, Хазин. С рукой действительно плохо, лучше не тянуть.

— Подождать надо. Там она, в коридоре, я видел…

— Нет там никого.

Я выглянул в коридор, пусто.

— Никого. Путь свободен.

— Точно? А то набросится, а я с такой рукой не отобьюсь. А у нее явные планы…

— Не переживай, Хазин, — успокоил я. — Твоя интимная неприкосновенность в безопасности.

— Смотри, Витя, ты обещал!

Я зашнуровал кеды, мы вышли из номера. Коридор гостиницы был пуст, но по линолеуму тянулась широкая мокрая полоса. Словно что-то тащили — кожаный мешок с костями.

— Вот! — указал Хазин. — Видишь?!