Чагудай

Влетел черт в сад, глаза у него разбежались – какое яблочко хватать. Раз и в дерево врезался, сознание потерял.

Вытащил бог черта за ворота. Сел на велосипед и катается вокруг довольно, приговаривает:

– Яблочек ему захотелось, душегубу…

33.

Притащил черт мешок денег. А бог спрашивает:

– Ну и на кой они здесь?

Черт кинул денежку вниз:

– Гляди.

Упала денежка, и долетело с земли:

– Боже мой!

– Забавно, – согласился бог и тоже бросил денежку.

Снизу опять:

– Боже мой!

Хмыкнул бог и бросил целую пригоршню, а с земли:

– Боже мой, черт меня раздери!

34.

Поиграл бог черту три щелчка. А голова болит, новых ударов не хочет. И говорит тогда бог:

– А давай ты мне потом отщелкаешь.

Черт удивился:

– В кредит что ли играть будешь?

Бог поджал губки:

– А хоть бы и в кредит…

Прищурился тут черт:

– Тогда под проценты: один день – один щелчок. А в залог нынешний урожай яблочек райских возьму…

Позвал бог своего бухгалтера, посоветовался да и подставил голову:

– Бей, нечистый, вправляй мозги…

35.

Шел бог. Видит боб. Рядом дог. У дога – зуб. Зол дог. Думал бог. Выпил грог. Дога – в лоб. Догу – гроб. Бог горд. Вкусен боб.

36.

Ехал бог на выменяненом у черта велосипеде. Рогатый за ним трусцой бежит, канючит:

– Дай покататься. Ну, дай покататься…

Бог ему отвечает:

– Один кружок – один щелчок. Два кружка – два щелчка. Три кружка – три щелчка…

Черт пальцы загибал-загибал, согласился:

– Давай один…

Бог слез с велосипеда, закатал рукав, замахнулся. Черт как зажмурился, как задрожал. А бог его по рогам тихо так погладил:

– Катайся, чертяка…

37.

Наступила весна. Сидят бог с чертом на краю облака, вздыхают. Потом вдруг бормотать начали. Бог шевелил губами – шевелил да и выдал:

– Я – поэт, зовусь я богом,
От меня вам – синагога…

Черт бормотал-бормотал и тоже выдал:

– Я поэт, зовусь я чертом,
От меня вам – фунт махорки…

Бог покачал головой:

– Хреновый ты, черт, поэт…

Дьявольская рожа скривилась:

– Да и ты не лучше…

Сидели они дальше, сидели, насвистывать начали. Бог гипотезу выдвинул:

– Может мы на самом деле поэты-песенники?

Черт поддержал:

– А хрен ли нам? Давай песни сочинять.

Сочиняли-сочиняли, но ни у того, ни у другого ничего не вышло. И никому признаваться в том не охота. Тогда бог предложил:

– Давай до утра отложим, может ночью вдохновенье будет сильнее пробирать.

Черт опять поддержал:

– Давай, ночь – она штука темная, запросто может полезное дело случиться…

Разбежались они по епархиям. Бог – в райский сад, слушает песни райских певуний и записывает.

Черт – в самое пекло. Заставил блудниц концертировать, и тоже себе в тетрадочку заносит.

Поутру бог с нечистым встречаются. Довольные. С нотами да текстами. Бог говорит:

– У меня получилось…

Черт отвечает:

– И у меня вышло…

Бог грудь почесал:

– Споем…

Черт в носу поковырялся:

– Запевай.

Бог откашлялся и завел так проникновенно:

– Я посылаю вам воздушный поцелуй, ловите
Возможно, станем ближе мы, вы ждите.
Возможно, встретимся мы завтра же, возможно.
Но только приближайтесь, не спеша и осторожно.

Не торопитесь вы в словах и в жестах
Ведь не жена я ваша, даже не невеста.
Я только-только привыкать к вам стала
Воздушный поцелуй – не так уж мало.

Я посылаю вам движенье губ навстречу
В минуту расставанья, в страстный вечер,
Я следую велению судьбы послушно
И вам дарю свой поцелуй воздушный…

Черт не удержался, стряхнул слезу:

– Душевная песня.

Бог раскланялся и подбодрил:

– Давай свою.

Черт продрал горло и затянул «весело, ритмично»:

– Ты опять приперся вечером
Драный и голодный весь,
Улыбаясь мне так весело
На афишу хоть повесь.

На кой черт тебя я встретила
В гастрономе номер «Два».
Зачем ласково ответила
На притворные слова.

Ночью ты храпишь бульдозером
И брыкаешься быком.
Вот взяла б и заморозила
Тушею всей целиком.

Утром жалуешься немощно
И скулишь как старый пес.
Я ввела бы внутривеночно,
Чтоб тебя хватил понос.

Днем шатаешься по улицам
Говоришь, что по делам.
Раньше я была как курица,
Но теперь все поняла.

– М-да, – только и сказал бог, почесывая затылок.

– Не понравилось? – удивился черт и, не дожидаясь, перешел в наступление, – а почему это у тебя песня от женского лица?