Чай, чапати, чили, чилим...

Съемки все откладывались, и мы с Францем целый день болтались по городу в ожидании, когда же мы им понадобимся. Он оказался вегетарианцем, как и положено правильному йогу. А я — хищница, окончательно рассталась с мечтой о самосовершенствовании с помощью асан и медитации. Франц заметил, что он не такой уж продвинутый вегетарианец, вот Яна — это да, не ест ничего кроме орехов и фруктов, но всегда бодрая и здоровая.

Съемки начались вечером и затянулись на пол ночи. Макияж мне на этот раз делал какой-то рядовой не прославленный визажист. Франц сказал, что я похожа на медсестру — убийцу, или медсестру — привидение из фильмов ужасов. У меня был ярко красный рот и темные круги под глазами от недосыпу. В остальном, shooting был замечательный. Сначала я толкала "навороченную" тележку с непонятными электрическими приборами, вернее делала вид, что качу ее. Груз был тяжелым, и тележку поставили на тормоза, чтобы не задавила съемочную группу. Потом мы с Францем делали операцию. На стол никто не хотел ложиться, но под давлением режиссера под нож полез сам продюсер. Его раздели и пристегнули ремнями, а мы с Францем получили настоящие хирургические инструменты. Франц поинтересовался у пациента, что его беспокоит, и не надо ли ему вырезать что-нибудь лишнее. Потом мы вспомнили анекдот про хирурга, который режет пациента снова и снова и сокрушается: "Ах, опять ничего не получилось"! Продюсер попискивал, чтобы мы не слишком увлекались, а то он нам ничего не заплатит.

— Еще как заплатишь! — угрожающе хватались мы за скальпели.

— Щас, общий наркоз сделаю, — предупреждал Франц.

— О чем вы говорите, о чем вы говорите? — волновался продюсер, когда мы с Францем переходили на русско-словенскую речь. Доктор с медсестрой друг друга стоили, наши кровожадные мысли вслух собрали вокруг съемочной площадки кучу зрителей, и режиссер не торопился завершать съемку. Глубокой ночью всех развезли по домам.

После этого наступило затишье в рекламном бизнесе, пока однажды не зашел к нам в гости Монтель, негр из Кении. Он был настолько темным, что даже на фотографиях получался невидимым. Между собой мы называли его "Синим" (только за оттенок кожи!) Как-то раз другие негры, вслушиваясь в наш разговор, спросили, что значит это слово. Когда мы им объяснили, они расхохотались. Выяснилось, что на своем языке они зовут Монтеля точно также. Кроме кожи редкого цвета индиго у Монтеля была отличная фигура и рост под два метра, через какое-то время, он стал почти звездой на подиуме. Я тоже пыталась поучаствовать в Fashion Show, но легко и непринужденно двигаться у меня не получилось, а выступать синхронно с окружающими и подавно. Тренироваться было лень, и я утешилась тем, что за шоу дают меньше денег, чем за съемки в рекламе.

Способный Монтель был в восторге от шоу, внимания, компании длинноногих красавиц и еще оттого, что моделям дают бесплатно минеральную воду и софт-дринки, а иногда дарят одежду от дизайнеров! Очень скоро ни о чем кроме шоу он уже не мог разговаривать.

Выяснив, что я тоже кое-как задействована в модельном бизнесе, он рассказал, что встретил фотографа, который делает фотографии для модного глянцевого журнала, и предложил меня с ним познакомить. В тот же день мы пошли с ним в кафе Coffee Day, где он представил меня Гаутаму Пури. Гаутам посмотрел мои фотографии и сразу воспылал желанием со мной работать. Все оказалось не так радужно, как описывал Монтель. Гаутам только собирался послать свои фотографии на конкурс, и если вдруг их там выберут, то можно будет заключить с журналом очень выгодный контракт. Шансы не велики, но отчего не попробовать, тем более, что с нашей стороны затрат никаких не требовалось. Так мы попались на удочку к фотографу-любителю, и началось самое нелепое в моей жизни знакомство.

Гаутам Пури не был хищным воротилой модельного бизнеса. Он происходил из обыкновенной индийской семьи среднего достатка. Его родители владели рестораном, но самым простым, там готовились недорогие блюда индийской кухни: доса, сабзи, чатни, идли-вада, самосы. Сама фамилия Пури — съедобная, вроде наших Пирожковых или Пончиковых, если сравнить с русскими вариантами. Пури — это мучные жареные изделия без начинки, которые едят, обмакивая в соус. Сердце Гаутама к семейному бизнесу не лежало. Он мечтал быть художником, философом, поэтом, артистом, хотел добиться известности и славы. А самой заветной его мечтой было написать сценарий. И вот этот романтически настроенный молодой фотограф решил за мной поухаживать. Я же принадлежу к типу вредных особ, которые очень тяжело переносят знаки внимания и покушение на свою личную жизнь от людей, которые не вызывают встречной симпатии, теплого чувства взаимопонимания и притяжения. Нет бы, немного пофлиртовать, подразнить парня, выжать из него всю возможную выгоду, наплести что-нибудь вроде: "Ах, я сама не могу разобраться в своих чувствах". Я же в лоб ему заявила:

— Извини, дорогой, но у нас с тобой ничего не получится. Я никогда не смогу тебя полюбить, поверь мне, я это знаю!

Скукотища, в общем.