Чай из белой розы. История моего выздоровления

Я резко открыла глаза и села на кровати, вспомнив прошлый вечер в гостях у близкой подруги Кристины. Посиделки вышли яркими и слегка безумными. От этих мыслей у меня даже голова закружилась, и я невольно рассмеялась.

Да, вечер удался… Кристина, взяв в руки портновские ножницы, выполнила мою просьбу. Не знаю, что на меня тогда нашло, но мне нужно было подстричь волосы во что бы то ни стало. Как будто хотела от чего-то избавиться, отделиться. Я просто чувствовала, что так надо.

Конечно, мы не думали, что вместо двух сантиметров пострижется пятнадцать, но подружка усердно старалась выровнять длину. Мне снова стало смешно. Я написала Кристине сообщение, что мы с прической в порядке, поблагодарила за чудесный вечер и открыла шкаф. До отъезда оставалось шесть часов…

В конце учебного года я с сыном отправилась к своим родителям. Под ритмичный стук колес поезда Архангельск – Москва, уже предвкушая долгожданную встречу, мы приближались к Ярославлю.

Я сидела и молча улыбалась, глядя в окно купе. Мимо проплывали деревья, дома, кустарники, магазины, машины, постройки, а я мысленно соотносила их с эпизодами своей жизни: детство, юность, рождение дочери, переезд на север, рождение сына, выпускной дочери. Я смотрела на благоустроенный город и сквозь него видела яркие моменты прошлого. Воспоминания вдохновляли меня и наполняли безусловным счастьем.

Сынок сидел напротив и о чем-то без умолку болтал, ерзая на своем месте. Ему хотелось, чтобы поезд поскорее остановился. Не терпелось уже обнять бабушку с дедушкой и похвастаться тем, что начальную школу он окончил с отличием.

Родители всегда встречали нас в Ярославле, чтобы отвезти в красивую летнюю Кинешму. В город моего детства и юности, который в последнее время я посещала набегами, в основном во время отпуска.

Меня переполняла радость. Сынок переминался с ноги на ногу, пока перед нами выходили другие пассажиры. Родители стояли на перроне. Мне захотелось развеселить их, поэтому мое появление получилось эффектным – высунувшись из дверей вагона, как цирковой конферансье, я провозгласила:

– Та-да-ам! А вот и мы! – после чего спустилась по ступенькам.

Мы не виделись целый год и очень соскучились. Ухватившись за ручки чемоданов, весело зашагали к машине. От Ярославля до нашего города два часа на авто – все это время мы наперебой рассказывали друг другу последние новости и делились впечатлениями.

По пути заехали в Плёс полюбоваться красотами маленького живописного городка на берегу Волги, где какое-то время жил и писал свои картины Исаак Левитан. Утомленные солнцем и эмоциями, под вечер добрались до дома, продолжая рассказы за ужином.

Однако в глубине души меня терзала едва уловимая тревога. Она не давала мне ощущения полного покоя и счастья. Чувство, которое поселилось во мне за несколько месяцев до этого, то утихало, то нарастало. Чувство какой-то опасности, настороженности. Но одновременно с ним меня не покидала уверенность: что бы ни случилось, все не так страшно, как кажется в начале.

Тридцатое мая – яркий солнечный день и теплый уютный вечер с ароматом домашнего счастья. День, который стал завершающим в той моей жизни До…

В минуту встречи я не подозревала, что на следующее утро получу шокирующую новость, а потом еще одну… обе они полностью перевернут наши привычные жизни, и нам всем придется приспосабливаться к новым обстоятельствам.

Тогда я еще не знала, что не вернусь в Северодвинск. В свою съемную квартиру, ставшую мне такой родной. Не вернусь к привычному распорядку, дорогим сердцу друзьям, работе, любимым местам. Вещи вскоре будут собраны подругой и отправлены ПЭКом[1].

К этим вещам я прикоснусь лишь спустя месяцы. Над ними я долго простою в молчании с опущенными плечами и головой. Тяжело вздыхая и не находя в себе сил принять то, что я, возможно, больше никогда не вернусь в любимый город.

Тогда я не представляла, что у моего отпуска не окажется конца. Мне даже в страшном сне не могло присниться ничего подобного.

В жизни, которая До, остались шестнадцать лет моего проживания в городе на крайнем севере. Он покорил меня с первого шага, сделанного мной по той поморской земле. Очаровал причудливой бледной красотой, заворожил какой-то особенной тишиной, сквозь которую пробивались крики чаек и гудки заводов. Нередко слышны были сигналы воздушной тревоги и рокот пролетающих самолетов.

Северодвинск поражал меня лихими ветрами, которые могли дуть со всех четырех сторон одновременно, и леденящим холодом, пробирающим до костей. Нечастой изнуряющей жарой, когда легким было горячо при вдохе, а подошвы сандалий прилипали к асфальту. Будоражил невероятными северными сияниями.

Город у Белого моря. Город горячих сердец. Он удивлял меня своим бледно-голубым, переходящим в густой серый, небесным потолком, когда казалось, что до неба с легкостью достанешь рукой. Восхищал черничными, пурпурными, ярко-оранжевыми закатами.