Чай из белой розы. История моего выздоровления

Однако близким почему-то было не до веселья, хоть они и улыбались с натяжкой. Постойте, рак-то обнаружили у меня! К чему траур на ваших лицах? Ведь я жива!

Рассказывая об этом сейчас, я понимаю, что такая сильная встряска в самом начале человеку просто необходима. Когда вы остаетесь один на один с собой и болью. Когда даете ей возможность выйти тем способом, которым велит душа. В такой момент главное – отпустить мысли, выключить разум и позволить себе невообразимое, хоть материться в голос. Поверьте, все произойдет во благо, принесет облегчение, придаст сил и одухотворит.

Вполне нормально, что от шокирующей новости вы можете испытать смятение и чувствовать себя раздавленным. Проживите эти непростые ситуации, побудьте немного размазней. Но только пару часов! А потом уцепитесь за тонкую ниточку, ведущую к победе, и устремитесь к ней.

С того дня самым важным для меня стала я сама и мое будущее выздоровление, которое пока мелькало размытой точкой где-то за горизонтом. Я начала замечать вокруг себя только то, что меня наполняло, укрепляло веру в исцеление, подсказывало, что я иду в правильном направлении.

Глава 3 Гуляй, каракатица Вася!

Ночь медленно тянулась, навевая тоску и неприятные мысли. Реальность была такова, что у меня рак. Это не просто слово, состоящее из трех букв, имеющее корень и несколько значений. Это слово, которое в одно мгновение может смыть с яркой действительности все сочные краски и оставить лишь мрачную серость. Наложить смертельный отпечаток. По большей части, видимо, так и происходит – жизнь становится блеклой и зависимой от болезни, если поддаться ей.

«Нет уж, дружочек, мы с тобой на разных воздушных шариках». Я не корила, не обвиняла, не кляла ни судьбу, ни кого бы то ни было в том, что у меня обнаружили рак. Я хотела найти причину и понять, для чего мне дана болезнь.

Как ни старалась заснуть, думая о хорошем, у меня не выходило. Казалось, темная и густая ночь никогда не закончится… Я провалилась в сон лишь один раз да и то на несколько минут. Мне даже кое-что привиделось, но об этом расскажу в следующей главе.

* * *

Утро приветствовало меня разноголосым пением птиц за окном. Я вышла из комнаты и механически улыбнулась родителям – они собирались на работу. Пожелала им хорошего дня. Сварила кофе. Выпила. Приготовила завтрак сыну. Собралась. Робот Света готов идти к онкологу.

На улице лето. «Лепота!» – как сказал бы мой папа. Он умел восхищаться красотой момента. Наверняка я бессознательно переняла у него способность замечать чудесное вокруг.

Обожаю тепло, насыщенные ароматы и звуки. Свежесть одуванчиков с легкой горчинкой вперемешку со сладковатым запахом клевера. Стрекот кузнечиков и жужжание шмелей, шум реки и плещущейся в ней рыбы. Воздух, пропитанный речным ароматом и прогретый солнцем. Я растворялась в них и потихоньку наполнялась умиротворением.

В поликлинику зашла в хорошем настроении и, минуя регистратуру, направилась прямиком к онкологу Альберту Григорьевичу. Конечно, внутреннее волнение присутствовало, но внешне я сохраняла спокойствие.

Вскоре после того, как я отдала медсестре снимок и заключение рентгенолога, меня пригласили в кабинет.

– Здравствуйте! – приветствуя доктора, я медленно продвигалась от двери к столу.

– Господи! – от глухого баритона Альберта Григорьевича мои плечи чуть дрогнули.

«Да нет, – думаю, – вроде не похожа, всего лишь я». Судя по всему, такую реакцию у онколога вызвал мой внешний вид: ростом невысока, в размерах невелика, выгляжу моложе своих лет.

Присела на стул. Тишина. Я размышляла, кто из нас должен заговорить первым: доктор, внимательно изучавший бумаги, или пациентка, которая чувствовала себя абсолютно здоровой. Наконец Альберт Григорьевич прервал молчание:

– Что-то беспокоит, девонька? Кашель, мокрота, одышка, частые бронхиты? – спросил он озабоченно.

– Ничего из того, что вы перечислили, – я помотала головой. – Бронхитов вообще никогда не было, даже в детстве.

– Милая, – онколог тяжело вздохнул, – как же тебя так угораздило? – он обратил ко мне полный сочувствия взгляд.

– Пила, курила, ругалась матом, – улыбалась я.

– Она еще и шутит! – вклинилась в разговор медсестра Лидия Бориславовна.

Альберт Григорьевич посмотрел на меня с серьезным видом, дав понять, что сейчас совсем не до смеха.

Внутри душа, как раненая птица, билась и трепыхалась. Я сохраняла спокойствие и даже не собиралась плакать. Что толку в слезах и переживаниях? Если бы они давали ответы и решали все проблемы, то сейчас я стала бы первой в мире по их пролитию, хоть никогда и не любила этого занятия.

– Завтра поеду в военный госпиталь на МРТ головного мозга, – на этот раз я решила нарушить тишину.

– С контрастом? За деньги? – онколог покачал головой. – Тебе нужно с контрастом. Не езди. У нас все пройдешь.

После он обратился к медсестре:

– Лидия Бориславовна, выписывай направления на анализы и бронхоскопию. Завтра будем решать вопрос с другими исследованиями.