Чай с Грейс Келли

Распахнув настежь окна, она вдыхала сладкий воздух холмов. Была среда. Как и на каждый день недели, на среду приходилось строго определенное количество дел.

Когда они только въехали, Джинджер, оценив фронт работ, собралась с духом (и телом) и составила список. Понедельник – уборка в доме, подмести, вымыть окна и т. д. Вторник – стирка в горной речке, протекавшей в шестистах метрах. Среда – выпечка хлеба и заготовка съестного на неделю. Четверг – глажка плюс вытирание пыли и уборка. И так далее.

Все это, разумеется, вдобавок к текущим делам обычной фермы: приготовить и задать корм свинье, трем козам, шести курам и индюшке; убрать в хлеву и курятнике, принести воды из речки и дров, нарубленных Фредом, осмотреть яблони и т. д., и т. д.

Этих «и т. д.» было очень много.

Придерживаться программы списка оказалось нелегко.

Например, когда капризничали дрожжи и тесто для хлеба, вместо того чтобы подниматься куполом, принимало вид гипсовой тарелки. Тогда приходилось все начинать с начала.

– Эти картофельные дрожжи, – жаловалась она Фреду, – никуда не годятся.

Она купила в городе (поездка в город равно три четверти часа тряски по ухабам в битком набитом пикапе и столько же обратно) целую кипу книг по кулинарии и домашнему хозяйству, читала их и перечитывала, делала выписки и загибала страницы.

Проглотив две чашки кофе со сливками, яйцо, ломтик окорока и три куска хлеба с мармеладом (потолстеть здесь ей не грозило, у калорий было слишком много работы), Джинджер, как и каждое утро, показала язык гадким стенным часам – даже не красивым, – которые Фред привез от своих родителей. Он ими дорожил, это были часы его бабушки Хильдегард. Джинджер виделись глаза, совиные глаза, которые следили за ними. Не у бабушки. У часов. Пора было повязать передник.

Она подмела кухню, сменила постельное белье, вымыла окна. Потом, в сопровождении Белоснежки, вилявшей хвостом, вышла задать корм птице, укрепила столбик ограды, который ночью подгрыз сурок (да, здесь водились и сурки. А еще скунсы, ласки, куницы, полевые мыши и прочая, и прочая…), и переделала кучу дел в огороде, в сарае, на речке, в кухне. При этом у нее было полно времени, чтобы распевать во все горло все хиты Дорис Дей.

Белоснежку они взяли через две недели по приезде. Никто из окрестных фермеров не хотел брать эту сучку, потому что она была черная; Фред назвал ее Белоснежкой из чистой провокации.

Юная Белоснежка резво бежала по пятам, и Джинджер, распевая мелодии Джун Кристи и размахивая руками, чтобы отогнать насекомых, отправилась к речке за водой, а то, не дай бог, закончится к обеду. На берегу она несколько раз огляделась, как и всегда. Ей не хотелось встретиться нос к носу с медведем Геркулесом. Но никто не по казался. Возвращаясь, она все еще пела.

Ей вздумалось испечь анисовые бисквиты. Фред ездил вчера за провизией и привез ей пакетики с кардамоном, анисом и цукаты из лепестков дягиля.

Джинджер взялась за дело вскоре после полудня. Первые бисквиты в ее жизни! В Спринг-Рокс, ее родном городке в получасе езды от Чикаго, если хотелось пирожное или бриошь, всегда можно было купить их в кондитерской миссис и мистера Чборксинов, венцев, привезших в этот уголок Иллинойса свое искусство штруделя, миндального бисквита с тмином и макового пирога.

Джинджер вздохнула, доставая из стенного шкафа большую салатницу. Однажды, может быть, когда она вырастет большая, научится печь и маковый пирог… Когда она поедет навестить семью, непременно зайдет к мистеру Чборксину и попросит рецепт.

Она разложила ингредиенты вокруг салатницы. Потом налила, насыпала, перемешала, замесила, разделила, взбила, посахарила, помаслила, приправила, всё смешала, долго месила, раскатала, растянула, посыпала мукой, разрезала, вылепила, смазала, украсила… Все это – часто заглядывая во «Все мои секреты, 150 рецептов пирожных», книгу, со знанием дела написанную француженкой, мадам Пенелопой Жавер.

Под конец, высунув кончик розового языка, с чувством, будто сразилась со стаей китов, Джинджер разложила на смазанном маслом противне семьдесят три бисквита, которые осталось только подрумянить в духовке. Она бросила Белоснежке последний кусочек теста и посадила противень в печь.

Когда она развернулась, ее глаза округлились от ужаса.

Под навесом садовой двери жужжала и шелестела, как сушняк в лесном пожаре, огромная коричнево-желтая масса. Осы!

Или пчелы? Какая разница. Сердце Джинджер остановилось. Белоснежка прыгала и лаяла, подняв мордочку к рою.

Джинджер заставила себя не поддаваться панике. Потянув собаку за ошейник, она побежала закрывать дверь. Тут она вспомнила об окне над раковиной. Оно осталось открытым. Джинджер быстро пересекла кухню. У рабочего стола она замерла, оцепенев от страха.

В салатнице, которую она не успела вымыть, теснился другой рой! Или тот же самый… атаковавший по всем фронтам.

Они гудели от удовольствия на остатках сладкого теста, темная и омерзительная смесь трепещущих крылышек и коричнево-желтых телец.