Чай с Казановой

– Я такой, каким ты меня видишь… Не знаю, разве что не хрюкаю, обычно так делаю, когда один. Но рядом дама, я держусь изо всех сил…

Я рассмеялась, отодвинулась и иронично покосилась на него. В его посветлевших глазах играли смешинки. И он был таким… чудесным в это утро – свежим… открытым… нежным…

Один Кондратий знает, скольких сил мне стоило отвести от него глаза, а не качнуться навстречу и не коснуться его губ.

– Скромник! Уверена, ты скрываешь от меня кучу недостатков, чтобы понравиться и затащить в постель,– поддела я, чтобы не растаять от его присутствия.

– Ты уже в моей постели, дело за малым,– лукаво подмигнул он и пересел напротив, чтобы приступить к завтраку.

– Ох, не обольщайся,– фыркнула я и сунула в рот чуть ли не полбутерброда, чтобы выглядеть совсем не привлекательной и не распалять соблазнителя.

Но тому, похоже, было все равно.

– Хорошо! Я не закрываю двери туалета, могу забыть помыть посуду, терпеть не могу больницы и анализы, иногда чавкаю, когда ем что-то очень вкусное… Больше пока не могу вспомнить явных недостатков…

Я рассмеялась с полным ртом, что пришлось прикрыться ладошкой, чтобы еда не вывалилась. Прожевав, наигранно восторженно вскинула брови и покивала головой:

– Чавкаешь? Не замечала.

– Говорю же, рядом дама,– комично нахмурился он и, откусив бутерброд, намеренно громко причмокнул губами.

– Вот еще один недостаток: ты ходишь в трусах,– вспомнила я.

– Только утром, когда проснусь, и когда ложусь спать: ты сама запретила мне их снимать,– удивленно возмутился он.

Я тоже возмущенно округлила глаза, но выражение его лица говорило, что он просто подначивает.

– Ну да, обычно с тебя их снимают дамы,– усмехнулась я.

Его взгляд мгновенно потемнел.

«Ешкин кот, ну кто же за язык тянул?»– смутилась я и виновато поджала губы. Но извиняться не стала, отпила из своей чашки и иронично пожала плечами:

– Забыла, что ты взрослый мальчик, все делаешь сам…

– Неудачная попытка извиниться,– проницательно отметил он, оперся спиной на раму и вытянул ноги вдоль матраса.

Я виновато прикрыла лицо чашкой и стала медленно цедить чай. «И в чем я виновата? Это всего лишь правда, о которой мы договорились не упоминать. Это же не я зарабатываю таким способом…»

– А в целом я люблю порядок, как и ты,– продолжил Артем.– Может, тебя что-то и раздражает, но ты молчишь, а твоего недовольства не замечал.

– Я здесь не хозяйка…

– Будь такой, какая ты обычно наедине с собой…

– Никто не нравится друг другу такими, какие они наедине. Только родственники могут позволить вести себя безотчетно, потому что прощают друг другу все.

– А давай со следующей минуты ты будешь вести себя так, будто мы родственники и это твой дом?

Я прыснула от смеха вперемешку со смущением и разбрызгала чай на колени. Артем тут же подал мое полотенце.

– Тогда тебе придется раскошелиться, чтобы купить все, чего не хватает твоей «родственнице»…

– Посуду вчера оплатил. Чего тебе не хватает еще?– и правда искренне поинтересовался он.

Я задумчиво огляделась и деловито выдала:

– Составлю список!

– Договорились,– поднял в воздух чашку с чаем Артем. Я приняла его вызов и чокнулась своей.– Хорошо, а какие недостатки у тебя?

– О-о, ты что, я совершенство, и тебе за мной не угнаться!– я закатила глазки к потолку и несколько раз моргнула.

– На меньшее я и не согласен.

Он снова иронизировал. А раз так, то решила: чего церемониться, все равно это просто шутливая болтовня за завтраком. И, тоже вытянув ноги перед собой, перечислила ему все классические женские недостатки, которые раздражают мужчин. А в завершение добавила:

– Ну, и главный – я не могу ужиться ни с одним мужчиной…

– Спорный вопрос. Уже пятый день мы прекрасно уживаемся. А вышеперечисленное я назову одним: ты просто вредина! А это особая женская черта, которая мне нравится.

Я зловредно прищурилась и развела руками за неимением аргументов.

– Но вот еще один: ты не ходишь в трусах,– серьезно укорил Артем.

– Господи, да ты озабоченный!– возмутилась я и бросила в него полотенце с колен.

Он рассмеялся, лихо перевернулся, поймал меня за бока и защекотал. Я завизжала, вскочила и на носочках отбежала к холодильнику. Когда Артем шутливо угрожающе поднялся на ноги, с улыбкой, но предупреждающе выбросила указательный палец вперед и воскликнула:

– Прекрати, я не люблю щекотку!

– Чего ты не любишь еще?– надвигаясь на меня, с коварной улыбкой спросил он.

И, божечки, даже таким он безумно мне нравился. Внутри задрожало от желания обнять его, прижаться и никуда не отпускать. И это испугало. Я посерьезнела и, скрестив руки на груди, сказала:

– Не люблю, когда заставляют делать то, чего я не хочу…

– А если ты запрещаешь себе делать то, чего безумно хочешь?– придвинулся он так близко, что я влепилась спиной в холодильник, и впился в меня глазами, от которых не скрыть правды.

Его взгляд, его губы, его запах и тепло тела – все давило на нервные окончания. Но я стиснула зубы и оцепенела от противоречивых чувств. Ни шагу вперед, ни шагу назад. И не отрывалась от него.