Чай с Казановой

Я оглянулась и с яростью вперилась в его лицо. Он смотрел такими честными глазами, а в его гадском телефоне в аккаунте «Клим, 37» висело долбаное сообщение от «Вероникас, 31»: «…Жду, мой сладкий!»…

Я бы дала еще минуту, чтобы он признался сам, но боялась, что больше не выдержу и расплачусь. А уж этот подонок не увидит моих слез!

Поморщилась и со всем презрением, что сочилось из всех ран разом, отдернула руку.

– У тебя слишком много проблем! Осознала, что не потяну!

– Вот, значит, как?– струной вытянулся он и, кривя губы, словно теперь ему было противно со мной говорить, произнес:– Как легко ты стираешь границы…

– Кому, как не мне, знать, что за красивым фантиком шоколадного трюфеля скрывается дешевая помадка!– выплюнула я.– Ты же просто корчишь из себя мачо, а на самом деле – только жалкий, обиженный мамочкой мальчик, пожизненно ищущий внимания у женщин и самоутверждающийся игрой в любовь!

Лицо Артема вмиг окаменело. Черты заострились, словно у хищника, попавшего в засаду, но готового разорвать на куски.

– Надо же, оскорбила жиголо!– с горечью усмехнулась я.

– Тебе лучше уехать прямо сейчас…

Ледяной звенящий от напряжения голос прошелся по мне бритвой. А его шаги никогда не казались такими тяжелыми и гулом отдались в затылке, когда Артем уходил в спальню.

Только на миг прикрыла веки, показавшиеся горящими, глубоко вдохнула, как вынырнула из омута, и попятилась к двери. Взяла свою сумку с пуфа и стремительно выбежала из душной клетки…

Гадко, жутко противно было от того, что я наговорила, но не потому, что кого-то задела, – не могла смириться с мыслью, что превратилась в одну из женщин, которых сама терпеть не могла: способных расцарапать мужчине лицо от ревности, вырвать волосы обоим, если бы застукала с любовницей, устроить истерику или скандал со всеми вытекающими…

«Я ведь никогда такой не была!? Что со мной стало? Никогда не давала себя в обиду… Но чтобы так… Может, это мое наказание за что-то?– я воткнула взгляд в глухой потолок лифта и зажав рот ладонью, мысленно застонала:– Боженька, ну за что ты так со мной? Я же никогда никого пальцем не тронула…»

Но Бог тут был ни при чем. Я сама втянула себя в это «сладкое» помешательство, впустила, поверила и разрушила свое будущее. И боль кричала во мне сотней горнов…

Выйдя из подъезда, остановилась и посмотрела на пустой двор – ни души… Тепло, солнце, деревья цветут вовсю, трава такая сочная, как никогда… Как давно я этого не видела, словно пропустила целую вечность…

«А может, и лучше было бы, если бы я ничего не знала? Жила бы себе, наслаждалась им…»– жалобно сжалось сердце.

«Пока не надоела бы ему?»– заскрипел едкий голосок внутри, и я мгновенно пришла в себя.

«Ну уж нет! Я не стану такое терпеть! Уважение к себе – это все, что у меня есть и останется в жизни! А мужчины – они приходят и уходят, вытирая о нас ноги…– вмиг почерствела я. Достала свой телефон и набрала службу такси.

Часть 39. Два одиночества

Такси заказала на соседнюю улицу, чтобы подальше уйти от дома и не видеть ничего знакомого. Можно было позвонить Снежину, но он не отвез бы: Кэт в искрящемся восторге написала, что Андрей скоро приедет за ней на дачу. Помирились. Слава богу!

Но уже в такси я сменила адрес назначения: поехала к Римме, чтобы забрать свои вещи и, наверное, поговорить. Внутри все разболелось, вроде бросили бомбу, а воронка так и дымится… дымится… Не остывает…

Во дворе меня встретил Хулиган. Радостный, хвостом виляет. Смотрит в глаза, улыбается своей собачьей пастью, будто я его хозяйка. «И почему я не собака?»

– А может, только ты и рад мне в этой жизни?– присела я и обняла его за шею.– Ты прости, что оставила тебя…

Хулиган затих, уткнувшись носом в плечо, только задом вилял. Я отстранилась, взяла его за морду и потрепала за ушами.

– У меня ничего нет для тебя. У меня вообще ничего нет…

Хулиган разглядывал меня и улыбался. Он ничего не понимал. А потом лизнул в нос. От его тухлого дыхания из пасти меня чуть не стошнило.

– Фьяк, пес, не нужны мне твои утешения,– поднялась я, вытирая нос рубашкой.– Ладно, веди к хозяйке.

Подойдя к двери, я заглянула в широкое окно гостиной. Римма была не одна. Она стояла рядом с мужчиной. Оба держали одну большую корзину с подарками и, перетягивая каждый на себя, весело хохотали. Сначала я подумала, что это Георгий, но, приглядевшись, узнала Андрея Снежина.

«Вот и поговорили… Капец, увидит меня Андрей в таком состоянии, сразу доложит Кэт, а та вынесет мозг по телефону. Так, Майя, лицо кирпичом! Забрала вещи и вернулась домой. Никаких соплей! Ты сама в этом виновата. Сама и будешь выкарабкиваться. Да и что случилось-то, а? Тебя всего лишь обманули… снова…»– сердце захлебывалось кровью, но я упрямо твердила себе, что и это переживу.

Я посмотрела на свои глаза в зеркальный экран телефона: чуть воспаленные, но, если щурить, можно выдать за усталые. Выпрямилась. Зажмурилась. С горечью представила, что я самая счастливая женщина на свете, натянула дежурную улыбку и, постучав в дверь, вошла.

– Всем привет!– радостно выдала я и натужно рассмеялась.– Не ожидали?