Чай с лимоном

На кровати сидела девушка в нижнем белье, по фигуре я сразу её узнал: всё те же длинные стройные ноги, та же худая талия и небольшого размера круглая плотная грудь.

— Привет! — сказала Алина, как только мы зашли в комнату.

— Привет! — ответил я и застыл посередине спальни.

— Чего тебе принести выпить, Лёша? — спросила Ольга Александровна тем же театрально наигранным голосом, стараясь казаться нежнее и моложе, чем на самом деле.

— Воды. С газом. Хотя нет. Чай у вас есть? — засуетился в голосе я.

— Конечно! С лимоном? — спросила Ольга Александровна.

— Да, с лимоном — просто отлично!

— Может, коньяку к чаю принести? — не успокаивалась Ольга Александровна.

— Нет, спасибо, просто чаю.

Алина по-прежнему сидела молча, почти не шевелясь, терпеливо ожидая окончания нашего диалога.

— А девушку угостишь? — Ольга Александровна явно хотела развести меня на алкоголь, который тут стоил в десять раз дороже, чем в соседнем баре.

— Оль, принеси чай, пожалуйста, а с остальным мы разберёмся, — неожиданно вклинилась в разговор Алина, словно спасая меня от бесконечного разговора с тёщей.

— Хорошо, Алиночка, — сказала Ольга Александровна. — Вы пока разберитесь тут с услугами, а я чай принесу и возьму оплату.

Ольга Александровна быстро удалилась в коридор, аккуратно закрыв за собой дверь. Алина встала с кровати и подошла ко мне. Всё такая же высокая в туфлях на каблуках, которые я видел на ней утром, в свете тусклых торшеров с приятным жёлтым оттенком, на фоне огромной кровати и тёмного велюра она выглядела очень соблазнительно!

— Я так рада, что ты пришёл! — Алина обняла меня за шею, прижалась ко мне всем своих хрупким телом и горячо поцеловала меня в щёку. Я мгновенно поймал себя на мысли, что начал таять.

— Слушай, — сказал я ей, — ты меня не пойми неправильно, я не очень помню, что было вчера, и у меня к тебе несколько вопросов…

— Тссс, — перебила меня Алина тихим и протяжным звуком, — давай уедем отсюда, как обычно, а потом ты мне всё расскажешь и обо всём спросишь. Я весь день думала только о тебе!

И она снова прижалась ко мне всем телом, словно я и вправду был ей особенно дорог. Из её голоса исчезли дерзкие нотки, он лился нежно и приятно, без грубости и фальши. Но что из этого было более фальшивым — текущая нежность или утренняя грубость, — я разобраться не мог.

— Сейчас Оля придёт, — продолжала нежно шептать мне на ухо Алина, — ей надо денюжку отдать. И уедем. А то потом меня не отпустят, ты же знаешь.

— Сколько? — спросил я, не до конца понимая, зачем мне куда-то нужно ехать с этой Алиной.

— Как обычно, пятьдесят.

— Слушай, я деньги не взял, — сказал я Алине, реально осознавая полное отсутствие денег в кармане.

— Ну ты красавец! — Голос Алины вмиг изменился, и я узнал в нём ту самую утреннюю сексуальную грубость. — А ты помнишь, где твоя карта?

— Нет, я её вообще найти не могу, — ответил я с неким прискорбием, хотя никакую карточку даже и не искал.

— Она у меня, Лёш, ты вчера её у меня в сумочке оставил, когда за сигами заезжали. Не помнишь уже? Старый ты алкаш! — Она аккуратно засмеялась — так, чтобы её не услышали в соседних комнатах, — и снова села на кровать, но на этот раз слегка раздвинув ноги и откинувшись немного назад.

— Круто, — пробормотал я, — а деньги на ней есть?

— Ты меня спрашиваешь? — удивилась Алина.

— Да я и не помню.

— Так посмотри в телефоне.

Я достал смартфон и открыл приложение банка. На экране высветился баланс — тридцать пять тысяч рублей и какие-то ещё копейки, на которые я не обратил никакого внимания.

— Тридцать пять, — нейтрально произнёс я.

— Далеко не уедем, — расстроенно отозвалась Алина, — но на три часа хватит.

В эту самую секунду дверь комнаты открылась, и внутрь снова вплыла Ольга Александровна с подносом в руке, на котором стоял заварочный чайник и две чашки.

— Что решили? — в той же искусственной манере спросила она.

— Лёша на три часа останется, — сразу же ответила Алина, — и два коньяка нам.

— Хорошо, — проговорила Ольга Александровна престарелым голосом, — три часа, чай с лимоном и два коньяка, тридцать пять тысяч, пожалуйста.

— У меня только карта, — несмело сказал я, согласившись со всеми решениями, которые только что были приняты. То ли из-за своей неуверенности, то ли из-за того, что яркие разноцветные ногти Алины, хорошо различимые даже в полумраке этой комнаты, не давали покоя моему возбужденному сознанию, спорить и сопротивляться всему, что происходит, я был не в силах. Сидя на кровати, Алина ещё больше откинулась назад и, оперевшись на свои худые и длинные руки, медленно то разводила, то сводила ноги, словно завлекая меня в мир своей ласки.