Чай с птицами (сборник)

– А известно ли вам, мистер Мидоуз, что личный контакт – в том числе физический, аудиовизуальный, виртуальный или электронный – между ребенком или молодой особой – то есть любым гражданином, не достигшим шестнадцати лет, – и безнадзорным взрослым строго запрещен статьей девять Закона о возрастной политике от две тысячи восьмого года?

– Я люблю слушать детские голоса, – ответил мистер Мидоуз. – Я словно сам молодею.

Машина молчала, но в ее молчании почему-то было еще больше осуждения, чем в монотонном голосе.

Мистер Мидоуз вспомнил про слухи (из стародавних времен, прежде чем все эти вещи настолько вошли в привычку, что их просто перестали замечать), что охранные машины управляются удаленно, центральным компьютером – ни одного человека не задействовано.

– Но я же ничего плохого не делаю, – растерянно сказал он. – Любому приятно посмотреть на играющих детей…

Из машины раздался новый звук, и открылась дверь, обнажив металлическое нутро.

– В машину, пожалуйста, – скомандовал механический голос.

– Но я ничего такого не сделал!

– В машину, пожалуйста, – повторил голос.

Мистер Мидоуз поколебался, потом залез внутрь. Кузов представлял собой небольшой темный железный ящик с крохотным окошком из армированного стекла, скамейкой посередине и решеткой в глубине – для защиты компьютерной системы.

– Если бы у вас был свой ребенок… – сказал голос, и мистер Мидоуз понял, что на водительском месте, по ту сторону решетки, все-таки живой человек – человек с микрофоном и электронной записной книжкой; он поглядел на мистера Мидоуза с отвращением и тайной жалостью, а потом опять отвернулся к приборной доске.

Дверь бесшумно захлопнулась. Машина покатила по дороге, через решетку просачивались золотые веснушки света, и человек на водительском месте не оборачивался, даже когда мистер Мидоуз обращался к нему.

– Куда мы едем? – спросил наконец мистер Мидоуз.

– В Психиатрический центр по исследованию возрастной и психосексуальной дезадаптации.

Они проехали по дороге, через лесок; пересекли главную улицу, где полтора года назад его пес попал под машину; по улицам с рядами одинаковых домов – среди них и его собственный дом – и аллеями одинаковых деревьев. Они выехали из города по широкому шоссе с разноцветными щитами реклам, за которыми время от времени виднелись знакомые, все поглощающие пустыри с бетонными руинами.

Спустя несколько минут они ехали вдоль ряда допотопных зданий. Церковь – ныне закрытая, как и все остальное, из соображений безопасности. Старинный кинотеатр с плоским экраном. Пара книжных лавок. Остатки парка с качелями и эстрадой, а в самом конце – большое, все еще красивое каменное здание, острые грани смягчены копотью; поблекшая вывеска гласит: «Частная школа Святого Освальда для мальчиков: 1890—2008».

– Вот она, моя школа, – сказал мистер Мидоуз.

Никто не ответил.

Машина мчалась все дальше.

Кожаный мир Алекса и Кристины

Этот рассказ написан из чистого озорства. Потому что, даже когда любовь умерла, музыка все еще звучит…

Кристина взяла чашку с чаем, расправила затекшую спину и откинулась на стуле, чтобы полюбоваться собственной работой. Себя не хвалят, но неплохо получается: швы прямые, нигде не сборит, хотя материал очень трудный. Крепкая, ровная строчка. Выйдут отличные, прочные рабочие брюки: может, и необычные, но, без сомнения, очень ноские. Непонятно только, зачем сзади разрез с клапаном.

Хотя какое это имеет значение. Теперь она делала ровно то, что ей говорили, а художественную сторону дела ей обеспечивала Кэнди. Делать, что говорят, – это у Кристины Джонс получалось лучше всего. Воображение – это по части Кэнди.

Они познакомились на собрании группы весонаблюдателей[38]. Кэнди весила десять стоунов три фунта и хотела похудеть до девяти с половиной стоунов; в Кристине было тринадцать стоунов десять фунтов[39], и она, как выражался ее муж Джек, совершенно перестала за собой следить. Она собиралась сбросить как минимум три стоуна, но как-то не получилось; вместо этого она прибавила шесть фунтов и приобрела некое подобие дружеской компании в лице Кэнди, подружки Кэнди по имени Бэбс и талисмана группы весонаблюдателей – Большого Алекса.

Большой Алекс ходил в группу уже года три. Огромный мужчина, который совсем не худел, – его терпели только потому, что рядом с ним даже у самой толстой женщины повышалась самооценка. Кристина не могла понять, что он сам с этого имеет, и решила, что он ходит просто пообщаться. Бэбс работала на обувной фабрике и была готова на что угодно, лишь бы обзавестись мужчиной; Кэнди, разведенка, была «зрелой студенткой»[40] на факультете текстиля и дизайна в местном политехническом училище.

Кристина ей сразу понравилась.

– Какой красивый свитер, – сказала она, едва Кристина сошла с весов. – Миссони?

Кристина покраснела и призналась, что связала его сама.