Чай с птицами (сборник)

– Странные вещи какие-то, – сказала она. – Но если люди их покупают…

Она заметила, что на Алексе свитер, который она связала ему на прошлое Рождество: зеленый, со снежинками.

– Тебе очень идет, – сказала она.

Он чуть покраснел.

– Мой любимый свитер.

Кристина засмеялась.

– А Джек не носит моей вязки. Говорит, это как из бабушкиного сундука.

– Козел твой Джек!

Это было так неожиданно, что Кристина не поверила своим ушам. Большой Алекс никогда не ругался. И за все время, что Кристина его знала, он никогда не сказал ни о ком ни одного плохого слова.

Алекс тут же ужасно покраснел, словно понимая, что зашел слишком далеко.

– Прости, подруга, – сказал он. – Сам не знаю, чего это я.

Но удивленная Кристина не сводила с него глаз.

– Что-то случилось?

Алекс, пряча взгляд, покачал головой.

– Алекс?

Пауза.

– Алекс!

Пока он говорил, сначала запинаясь, потом все увереннее, Кристина налила себе и ему еще чаю. Все было до странности очевидно: Кэнди, достойная лучшего; Джек, достойный лучшего; она сама, с ловкими пальцами и отчаянно неповоротливыми мозгами; пока она трудилась за швейной машинкой, ее подруга отрабатывала свои двадцать пять процентов, трудясь над ее мужем. И оба жили припеваючи. Джек и был тем самым «пассивным партнером», третьим совладельцем компании; никакой подруги с магазинчиком одежды не было, но был сайт в Интернете, куда, как совершенно точно знали Джек и Кэнди, Кристина никогда не отважилась бы забрести.

– И это ни для каких не для танцев, верно? – спросила Кристина, когда он умолк.

Большой Алекс покачал головой.

– Это для… – она поискала нужное слово, – эротики? Вот что мы продаем? Игрушки для секса? Костюмчики с вывертами?

Он мог и не отвечать. У него на лице все было написано.

Кристина взяла еще одно печенье. Она была странно спокойна; она столько раз воображала измену Джека, но совсем по-другому представляла свою реакцию, если – точнее, когда – это случится. Но вместо этого она поймала себя на мысли, какие хорошие глаза у Большого Алекса: хорошие, добрые.

– Где они сейчас? – наконец спросила она.

– У Кэнди, – ответил Алекс.

– Отлично. Поехали.

Когда они доехали до дома Кэнди, было уже почти девять. В спальне наверху горел свет, и Кристина вошла без звонка – она знала, что Кэнди никогда не запирает двери. Большой Алекс последовал за ней, вверх по лестнице, в спальню.

Простыни были из алого шелка; стены – в основном зеркальные. Кристина с некоторым удивлением заметила, что у Кэнди на ногах целлюлит, несмотря на все ее диеты. Джек лежал ничком, словно у него очень сильно болел живот. Кристина так давно не видела его раздетым, что он показался ей незнакомцем.

– Господи, Кристина…

Он попытался встать, но наручники – во всяком случае, они выглядели как наручники, несмотря на мех и перья, – не дали. Она всегда думала, что Джек не интересуется сексом. Теперь она поняла, что он не интересуется сексом конкретно с ней: то, что на нем было надето, и разнообразные предметы, разложенные на тумбочке, говорили о богатом сексуальном опыте и смелой фантазии.

– Послушай… – произнес он.

– Так вот, значит, как они выглядят в надетом виде, – сказала Кристина. – Талия тридцать два дюйма, верно? У тебя скорее тридцать четыре.

Да, это была ее работа: она узнала бы эти вещи и с закрытыми глазами. Черные, кожаные, с декоративной вставкой, заклепки по шву. И конечно, разрез. Кэнди – в шнурованных сапогах и тех самых трусиках с вентиляцией – уставилась на нее, разинув рот.

Более жестокой измены не бывает. Такая пошлость – муж и лучшая подруга, изображали взаимную неприязнь и при этом встречались прямо у нее под носом, и этот обман придавал их связи особую остроту. Кристина подумала о себе: как сидит за швейной машинкой, погрузившись в свои маленькие грезы, – «Кристина, бедная дурочка, думает, это для танцев. Если ей показать вибратор, она и не поймет, что это», – а Джек с Кэнди играют в свои игры и хохочут до упаду при мысли о своей хитрости и испорченности.

Кристина поняла, что ее, как ни странно, злит больше всего не сам факт измены, а то, что они занимались этим в ее вещах – в ее вещах, которые она создавала так любовно. Только представь Кристину, одетую вот в это! Призрачный смех в темной комнате. Как они, должно быть, хохотали! Ничего, подумала Кристина, есть же пословица: «Хорошо смеется тот…» И внезапно, неожиданно заулыбалась.

– Кристина, – сказал Джек. – Я думаю, нам надо поговорить.

Но Кристина уже отвернулась. И только Большой Алекс, который стоял в дверях, видел ее опасную улыбочку.