Чайка с острова Мираколо

Церемония шла своим чередом. Иностранные послы, главы гильдий, сенаторы и патриции в нарядных дублетах – все заняли свои места на крытой палубе роскошного судна, строго по старшинству. Толпа оживилась, когда появился дож. Он был действительно стар, жесткое парадное одеяние делало его похожим на золоченого идола. Ему понадобилась помощь слуг, чтобы взойти на борт. Лоб и щеки рассекали глубокие морщины, тонкие слабые брови составляли странный контраст с жестким властным лицом. Я подумала, как причудливо в нем сочетаются сила и слабость. Сквозь телесную немощь сквозило непоколебимое упорство этого честолюбивого человека.

В городе к дону Соранцо относились по-разному. За четырнадцать лет правления он успел не раз подмочить себе репутацию, был уличен в злоупотреблении властью и раздаче прибыльных должностей многочисленным родственникам. Практика непотизма при нем поднялась до невиданных высот. Но сегодня все это было забыто. Сегодня он был избранным, живым символом Венетты, призванным защитить город от гнева морской стихии.

Все наконец расселись по местам, и золотой «Бученторо» в окружении гондол, как огромный балено, сопровождаемый рыбами-прилипалами, неспешно двинулся к острову Дито. Я оглянулась. Берег отдалился, оставшийся позади город вытянулся в линию и растерял краски. Издалека он казался фарфорово-хрупким, беззащитным, особенно по контрасту с морскими волнами, тяжело ворочавшимися за бортом. Город, не имеющий иного фундамента, кроме отражения в воде. Приютившийся на краю лагуны, словно горсть нежно-палевых лепестков, брошенных на поверхность волны. Отчего-то кольнуло сердце, и я мысленно пожелала, чтобы сегодняшняя церемония прошла благополучно.

Люди на палубе развлекались, как могли. Сплетничали, злословили исподтишка, вполголоса уговаривались о делах. Дон Арсаго конечно же был здесь, вместе с другими важными сановниками. Среди окружавших его людей я с изумлением узнала спасенного нами незнакомца с моста. Правда, тот приоделся: сегодня вместо рваной рубахи на нем была полосатая куртка, расшитая яркими лентами, и лихо заломленный берет с пером. За спиной болталась видавшая виды лютня. Так-так-так… Обернувшись к Джоанне, я тихо спросила:

– Это вы помогли ему сюда пробраться?

Ее ленивая сытая улыбка многое объясняла:

– Он чудесно играет… и не только на лютне, поверь мне. У него была какая-то просьба к дону Арсаго, вот я и решила помочь ему немного. В конце концов, он тоже гражданин республики, и, возможно, его отец полировал эту палубу, на которой ты сейчас стоишь! Так почему же он не имеет права здесь находиться?

Демократичность Джоанны не стоила и медного кватрино. Просто ей приятно было ощутить себя покровительницей, а заодно покрасоваться с новым любовником на глазах у бывшего. Это как раз в ее стиле. Но ушлый лютнист вызвал у меня всплеск новых подозрений. Мне не нравилось его присутствие на церемонии, не нравился его интерес к графу. Конечно, у дона Арсаго есть охрана… кстати, а вот и она. За спиной у графа маячила темная фигура Алессандро ди Горо. «Тоже следит за лютнистом, как кот за мышью», – весело отметила я. Синьор ди Горо не принимал участия в общем веселье, взяв на себя роль учтивого, но слегка отчужденного наблюдателя. Вроде бы вместе со всеми – и в то же время чуточку в стороне.

Тем временем Рикардо попенял Джоанне за наивность:

– Бедный парень! Неужели он надеется музыкой продолжить себе путь сквозь толпу этих жирных сановников? Донна Сакетти, вам следовало дать ему более практичный совет! Чем терять время на «Бученторо», лучше бы он принял участие в вечерней регате… Судя по повадкам, этому парню явно приходилось иметь дело с морскими снастями, и если он так же ловок с веслом, как с лютней, мог бы сорвать неплохой куш. Дон Арсаго – азартный зритель, на моей памяти он не пропустил еще ни одних гонок.

Я удивилась:

– Но ведь гонки – это только для гондольеров! Твой Фабрицио взвился бы до небес, если бы узнал, что какой-то чужак покусился на его священное право в День Изгнания провести гондолу по Большому каналу. В этих делах гондольеры «снобистее» любого патриция!

– Ты просто давно не была в Венетте, сестренка, – улыбнулся Рикардо. – Забыла, что регат две. Первая – да, только для мастеров. Зато вторая – для всех желающих.

Я этого не знала.

– А что? Вы тоже хотите принять участие? – спросила подошедшая Бьянка Санудо.

Рикардо мгновенно обернулся к ней:

– Ну что вы, синьора. Я слишком не люблю проигрывать.

Их глаза встретились чуть ли не со щелчком, как два магнита. Стоило им друг друга увидеть, и весь остальной мир для них растаял, словно канул в небытие. Каждое слово в их разговоре приобретало особый смысл, понятный только двоим.