Чайка с острова Мираколо

Дворянину, носящему оружие, позорно пользоваться ядом, но синьор ди Горо давно убедился, что люди чести среди придворных встречаются не так часто, как хотелось бы. Половине из тех, кто кружил вокруг дона Арсаго в ожидании подачек или милостей, лично он не доверил бы и кошки.

Рикардо Граначчи с досадой махнул рукой, вскочил, прошелся взад-вперед, стремясь выплеснуть лишнюю злость:

– Пари держу, это дело рук проклятого Манриоло! Недаром же он исчез! Сначала пытался утопить Энрике, а потом…

Начальник охраны снисходительно улыбнулся:

– Ну, положим, Энрике я бы не дал утонуть. А вот дон Арсаго… – он посерьезнел. – Если бы не Джулия…

– Да уж, – передернулся Рикардо.

– Ты был на острове? – спросил вдруг Алессандро, резко меняя тему разговора.

Его друг отвел глаза, буркнул неохотно:

– Ну, был позавчера. Аббатису не видел, если ты об этом. На нее, понимаете ли, снизошло видение, так что беспокоить ее строго запрещалось. Старушке привиделась башня, полная птиц. Чаячья башня. Если тебе интересно мое мнение, «тихие сестры» совсем сбрендили. Подумаешь, стая чаек выбрала остров местом для ночевки – и все монахини поголовно впали в религиозный экстаз.

– Чаячья башня… – задумчиво произнес Алессандро. – Погоди-ка, знакомое название. Что-то я такое слышал, какие-то смутные слухи. Помнишь, на берегу Бренты, недалеко от Фьюзи, есть старая усадьба? Дом давно заколочен. Башня стоит отдельно, прямо у реки, и птиц на ней всегда видимо-невидимо…

Рикардо пренебрежительно усмехнулся:

– Про любой заброшенный дом обязательно сочинят что-нибудь жуткое. А таких башен в округе десятки – и в каждой гнездятся чайки. Тоже мне, невидаль.

– Ладно, – синьор ди Горо решительно провел ладонями по волосам, словно пытаясь стряхнуть усталость. – Вообще-то я к тебе с просьбой. Донна Арсаго очень просила, чтобы Джулия составила ей компанию на несколько дней. Ты ведь знаешь, что Энрике возвращается в Патаву?

– Разумеется, мне же поручено его сопровождать! Надеюсь, парень не сильно рассорился с отцом?

– Не в первый раз. Лишняя встряска мальчишке не помешает. Может, наконец займется делом.

– К тому же, так оно безопаснее, – задумчиво согласился Рикардо. – Кто бы ни задумал извести Арсаго, он сейчас здесь, в Венетте. Все затаились, как крысы, ждут кончины Соранцо.

– Значит, ты не возражаешь, если Джулия поживет у донны Арсаго? Там будут еще девушки, синьориты Сакетти и Санудо.

– Нисколько. Напротив, это даже кстати. Боюсь, что без меня сестре здесь будет одиноко, Ассунта – не слишком подходящая для нее компания. Сейчас прикажу ей собираться.

– Я сам могу передать Джулии просьбу графини, если она дома.

– Она сейчас на террасе, с этой… этой, – Рикардо нервно передернул плечами и подлил себе еще вина. – Иди, если хочешь. Лично я стараюсь бывать там пореже.

***

Я сижу на террасе, закутавшись в плотный плащ, хотя солнце поднялось уже высоко и упорно греет мне спину. Передо мной стоит деревянное блюдо со свежей рыбой. Дальше – через шесть каменных плиток – зияет черный провал вонючего логова, куда тянется цепь от столба. Вчера расстояние составляло восемь плиток. Каждый раз я рискую подобраться на шаг ближе. Пульчино давно объявил меня чокнутой, и теперь просто исчезает по утрам, отгораживаясь от меня своими чаячьими хлопотами. Сегодня паурозо еще не появлялась, хотя я всем существом чувствую ее голод. А еще – отвращение, боль и бессильную ярость. Я бы ушла, но кое-что меня беспокоит.

«Вкусная рыба», – зову я. В ответ получаю яркую мысле-картину моего трупа с разорванным горлом. Обомшелые, вымытые приливом плитки террасы все испятнаны кровью. Очень зрелищно, спасибо, пробрало аж до озноба. Пока я прихожу в себя, перепончатая лапа молниеносно выстреливает из темноты, хватает рыбину и исчезает. Я едва успеваю заметить мелькнувшую в проеме желтоглазую треугольную морду. Глянцево блестит мокрая кожа, вокруг рта – кровавые язвы. Так. Теперь ясно, почему она прячется.

Поднявшись, изучаю столб, к которому крепится цепь. Толстое крепежное кольцо, совсем недавно маслянисто блестевшее, все усеяно точками ржавчины. В одном месте металл даже начал крошиться. У паурозо хорошие зубы и ядовитая слюна, способная разъесть что угодно, поэтому цепь и кольцо клепали из особого заговоренного сплава. Даже прикосновение к нему причинит хищнице серьезную боль. Однако это ее не остановило.

Вряд ли ей удастся освободиться таким способом, так как пластина слишком толстая, но в своей одержимости паурозо не желала этого понимать. Все обладатели старой крови тяжело переносят неволю. Пусти рыбу в аквариум – она приспособится со временем, паурозо – никогда. Я бы выпустила ее где-нибудь подальше от нашей лагуны, но кто мне позволит?!

«Я не могу тебя отпустить, – говорю как можно отчетливей. – Дождись полнолуния… и все случится само собой. Ты будешь свободна. Мы обе будем свободны. Не нужно себя калечить».