Чайка

Партизаны гурьбой двинулись вслед за парнишкой.

Ванюша сначала шел быстро, потом замедлил шаг и, остановившись, молча указал пальцем.

Под низко опущенными ветвями сосны лежало что-то черное, свернувшись клубочком. Это «что-то» задвигалось.

— Собака, — сказал Зимин.

Из темноты сердито отозвался сонный голос:

— Не собака, а человек.

Клубочек развернулся и подпрыгнул. Под сосной стоял мальчишка.

— Какая вам еще собака! — проговорил он уже не сонно, но все так же сердито и смело вышел на освещенное луной место.

— Вася! — изумленно вскрикнула Катя.

Это был Васька Силов, в отцовской куртке, в шапке-ушанке, с добротной солдатской сумкой за плечами. Зимин подошел к нему.

— Ты почему здесь?

— Партизан ищу.

— Зачем?

— Партизанить.

— Гм-м… А откуда ты?

Васька рукавом куртки утер нос и, с любопытством оглядывая всех, сказал:

— Видишь, какое дело, я… — Увидев Катю, он заулыбался. — Здравствуй, Катерина Ивановна! Вот и свиделись…

Она порывисто обняла его.

— О наших что-нибудь знаешь?

— Все знаю.

Неторопливо, со степенностью он рассказал, как ожерелковцы сожгли деревню и все до одного сбежали в лес.

— Да, видишь ли, какое дело, расположились-то сдуру неподалеку. Третьего дня окружили нас и — обратно до Ожерелок. Понимаешь? Скот весь, конечно, угнали, а нам — «рой землянки!» И сторожить остались… Твои, Катерина Ивановна, с моими, да Лобовы еще, да семья кузнеца в одной землянке устроились.

— Слышишь, отец? — вырвалось у Кати, и глаза ее радостно засветились. — Все живы! Понимаешь, прямо камень с души. А сторожат…

— Сторожей снимем, — сказал Зимин.

Его тронула за руку Даша Лобова и взволнованно проговорила:

— Товарищ командир, разреши мне до утра… в Ожерелки… на мать и деда поглядеть.

— Хорошо. Только до утра. Катя опять повернулась к Ваське.

— Ну, а ты как же? Ты тоже там был?

— Был, да только как затемнело, обратно подался. Чего ж, мое дело известное. В лесу мы хоть вольные были, а вместе с бабами да стариками, да еще под немцем… Прихватил у одного фрица вот эту сумку — и тягу…

— Чей это малец? — засмеялся Зимин.

— Силова, председателя нашего. — Катя ласково взяла Ваську за подбородок. — Все-таки не послушался?

Васька вздохнул и снисходительно усмехнулся:

— Ты тогда малость недопонимала, Катерина Ивановна…

Голос его дрогнул: видно, обида не улеглась совсем за эти дни.

— «Маленький», а я и стрелять умею не хуже всякого ворошиловского стрелка. У тяти ружье есть, так я один раз из окна ворону убил. Это еще в мирное время. — Он помолчал и, глядя исподлобья, буркнул: — Стрелять не доверите, так я разведчиком — куда хошь проберусь.

— Ну, какой из тебя разведчик? — подзадорила его Нина, дочь учителя Васильева. — Подошли мы, а ты спишь.

Васька растерялся, сердито шмыгнул носом.

— Так то вы!.. А ежели немцы — разве я не услышал бы?

Дружный хохот покрыл его слова. Давно уже партизаны так не смеялись. Зимин одобрительно взглянул на Катю: со дня исчезновения Феди Голубева он впервые видел ее веселой.

Васька смотрел на всех насупившись, с обидой.

— Ну, как же, Чайка, взять его? — все еще смеясь, спросил Зимин.

— Конечно. Вестью какой порадовал! Стоит за одно это взять.

Губы мальчишки расплылись в такую широкую улыбку, что от нее на веснушчатом лице его как-то вдруг засветились и скулы, и подбородок, и кончик вздернутого носа.

— Ну да, стоит, — сказал он. — Поняли наконец-то! Катя хотела было расспросить его о своей матери, но в это время послышался странный звук: будто где-то вдали раскатисто прогрохотал гром.

Партизаны встревожились: стреляли из орудий. Залп следовал за залпом.

— Кажется, в Покатной, — неуверенно сказал Зимин.

Глава девятая

После ухода партизан тишина в Покатной длилась недолго: на улицы с разных концов села хлынули пьяные, орущие немцы. Приперев бревном калитку, тетя Нюша испуганно слушала: где-то в страхе вскрикнул и оборвался детский голос, с другой улицы несся отчаянный вопль:

— Спасите-е!.. Убива-ают!..

— Пошли в избу! — прикрикнула тетя Нюша на детей. Время казалось остановившимся.

Ни тетя Нюша и никто из ее детей не сдвинулись с места, когда раздался стук в ворота. Немцы сорвали калитку с петель и ворвались в избу. Сутулый, обрюзгший блондин — вероятно, он был старший — оглядел горницу и ткнул пальцем в Ванюшку. Солдаты схватили мальчика.

Тетя Нюша с криком протянула руки. Ее ударили прикладом по голове.

Минут через двадцать в село на полной скорости влетела машина с Максом фон Ридлером.