Чайки садятся на воду

— Верно. Арктика от вас не уйдет. Что ж, желаю вам удачи…

Капитан ушел. А Тимофей бережно собрал карточки и долго еще сидел в штурманской рубке, обдумывая разговор с капитаном. Силен старик! Крузенштерна помнит. Как это сказано там: «Мореходец должен поставить себе обязанностью производить над оным наблюдения во всякое время с возможной точностью». Мореходец… Хорошее какое слово, ласковое. Что ж, матрос Таволжанов, теперь держись, сам взялся за гуж!

Через рейс капитан вызвал Тимофея к себе в каюту и в присутствии старпома зачитал приказ о назначении матроса Таволжанова исполняющим обязанности третьего помощника капитана. Одновременно в приказе указывалось, что третий помощник Кравчук назначается с сего числа вторым, а второй помощник Кирпичников списывается с судна в распоряжение отдела кадров пароходства по личной просьбе.

— Поздравляю вас, Тимофей Андреевич, с назначением на штурманскую должность. Надеюсь, вы оправдаете доверие руководства пароходства, — торжественно и официально добавил капитан и посмотрел на старпома. Тот согласно закивал головой.

Тимофей вытянулся по стойке «смирно» и машинально ответил:

— Есть оправдать доверие!

Шулепов рассмеялся.

— Вот и хорошо. Идите принимайте дела.

Тимофей вышел от капитана в полной растерянности. Вот оно, пришло время начинать штурманскую службу. А у него и диплом еще не выплаван… Но ведь «исполняющим обязанности». Хитер старик! И портовой надзор с такой формулировкой согласился. Раз «и. о.» — значит под личную ответственность капитана судна.

Вечером зашел к Тимофею в каюту списанный с судна Кирпичников и пригласил на «традиционный», как он выразился, «отвальный приемчик». Кирпичников был необычно оживлен, суетлив и предупредителен. Он так просил Тимофея пойти с ним, что нельзя было не согласиться.

— Ну вот и хорошо, вот и славно. А как же? Уходит с судна один из помощников, должен же он проститься с товарищами? Ведь кто знает, куда теперь меня назначат?

Тимофей поразился тоскливому выражению его глаз, и ему стало жалко Кирпичникова. Видно, не совсем «по собственному» уходил он с судна…

Они собрались за столиком ресторана «Арктика». Их было четверо: Кирпичников, Тимофей, нынешний второй помощник Кравчук и боцман Горлов. Боцман был, пожалуй, самым пожилым в их компании. Старый холостяк, он жил своей работой, своим пароходом и был малоразговорчивым, замкнутым человеком. Дело свое он знал отлично. Капитан Шулепов очень ценил Горлова. И соответственно ценили его и помощники капитана.

Кирпичников поднял наполненную рюмку и заговорил:

— Какая она чистая, водочка. Выпьешь ее, родимую, и вся ржа с души отстает, испаряется, и чувствуешь ты себя после этого легким и счастливым, и все впереди видится тебе в розовом свете, и сам себя ты начинаешь любить, а то и жалеть. «Служил он недолго, но честно!..» — так в песне поется. За то и выпьем.

Он залпом выпил рюмку, тут же повторил и долго молча сидел, курил.

Тимофей подвинул Кирпичникову блюдо с салатом.

— Вы закусывайте, Егор Матвеевич, а то можете быстро опьянеть.

Кирпичников встрепенулся.

— Эх, милый Тимофей Андреевич, да разве страшно это — опьянеть? Мне как раз, может, и хочется опьянеть… И потом, никого я теперь не боюсь и нынче сам себе и царь, и бог, и воинский начальник. Это первый раз страшно попадаться начальству на глаза пьяным, а потом привыкнешь и на вахты будешь выходить «под шефе».

Кирпичников выпил еще рюмку, откусил соленого огурца, затянулся папиросой и заговорил опять:

— Вот вы все тут сидите смирно и спокойно, все умные люди, образованные. Ну, так ответьте мне на простой, казалось бы, вопрос: почему люди пьют? А?

Боцман усмехнулся.

— Брось ты умничать, Матвеич, тебе дело говорят: раз пьешь — надо закусывать.

Кирпичников раздраженно отмахнулся.

— Оставь, боцман. Мы тебя знаем и уважаем. Но не мешай разговору. Ну, камрады, так почему и кто пьет горькую на Руси?

Кравчук оторвался от бифштекса и пробасил:

— Егор Матвеевич, ты не так вопрос поставил. Надо спрашивать не «почему» — у каждого свои причины, — а «как»?

— Так, один ответ ясен. Ну, а ты что скажешь? — Кирпичников с нетерпением уставился на Тимофея. — Только говори по-честному, не хитри.

Тот пожал плечами.

— Кто ж на такой вопрос ответит? Врачи говорят, что пьют алкоголики. Но это к нам ведь не относится? А все остальные «выпивают».

— Те-те-те… Ох, какие мы умные стали! — Кирпичников раскраснелся от волнения и перешел на «вы». — А вы, молодой человек, Достоевского читали?

— Читал. Давно, правда, — спокойно подтвердил Тимофей.

— «Братья Карамазовы» вам приходилось читать?

— Приходилось.

— Так вы плохо читали этот роман, молодой человек. Вот именно там я нашел ответ на свой вопрос, именно там.

Кирпичников вытащил записную книжку, раскрыл и торжественно прочитал:

— «В России пьяные люди у нас самые добрые. Самые добрые люди у нас и самые пьяные». Вот вам и ответ. От доброты душевной пьют русские люди. Доброта губит людей, а не водка. — Он помолчал и вдруг грустно улыбнулся. — А я добрый, поэтому и пью.