Чайки за кормой

Николаич был, конечно, рад встрече со старым другом, но какое-то нехорошее предчувствие у него от чего-то появилось.

– Может быть завтра?

– Никаких «завтра»!

Алексей схватил под руку Брумбеля и поволок его на свой пароход.

Судно Алексея было значительно больше «Океанской надежды». Он был старшим помощником и, согласно должности, занимал огромную каюту, состоящую из приемной, кабинета, спальни, душевой и туалета.

Николаич неискренне порадовался за отличные жилищные условия друга и сел в предложенное ему кресло. Алексей вызвал буфетчика и заказал закуски. Открыв массивный сейф, он достал бутылку коньяка и рюмки. Когда сервировка стола была завершена, хозяин поднял стопку и произнес тост:

– За встречу!

Николаич нехотя выпил. Дальше пошли обязательные в таких случаях воспоминания. Чуть позже появилась вторая бутылка, и Брумбель захотел в туалет.

– Где тут у тебя удобства? – спросил он у Алексея.

Тот почему-то смутился.

– Ты знаешь, у меня там… в общем, у меня там живет обезьяна.

– А… а почему в туалете?! – Яков Николаевич был настолько удивлен, что забыл на время о своем естественном желании.

– Ну, там прохладно. Да, и вообще.

– Покажи хотя бы ее.

Алексей вышел и через минуту вернулся с небольшой обезьянкой. Он вел ее, как собаку, на поводке. Николаич оживился.

– А зовут как?

– Как и всех обезьян – Микки.

Брумбель решил погладить животное, но та, ловко увернувшись от его руки, вскочила ему на плечо и тут же стала копаться в его волосах, разыскивая насекомых. Николаич воспринял это, как дружеский жест. Алексей призадумался и, внезапно посветлев лицом, сказал:

– Яша, а давай я тебе ее подарю.

Николаич, отбиваясь от ставших уже назойливыми обезьяньих ласк, ответил:

– Но она же, наверное, кучу денег стоит.

– Что могут значить деньги между друзьями? Забирай!

К себе на пароход Яков Николаевич шел с гордо поднятой головой, хотя и слегка ошарашенный. С одной стороны, это была явно дорогая вещь, если можно так сказать о живом существе. С другой же стороны, он абсолютно не представлял себе, что будет с ней делать. «До России как-нибудь довезу, а там посмотрим. Может, продам», – успокаивал он себя.

На судне Микки полюбили сразу. Славик соорудил для нее в каюте у Николаича небольшую лежанку. Кок Лысый принес всевозможных продуктов, которые, в его представлении, потребляют обезьяны. Остальные ограничились поглаживанием зверя. Но любимцем экипажа Микки пробыла всего несколько дней. Быстро адаптировавшись, обезьяна принялась подстраивать судно и моряков под себя. Первое, что она сделала, это попыталась выжить рабочих, производящих ремонт корабля.

Бригада слесарей, налаживающих в машинном отделении дизель-генератор, была неприятно удивлена, когда услышала, как сработала аварийная сигнализация. В машинное отделение стал поступать углекислый газ, необходимый для тушения пожара, но никак не для дыхания человека. Рабочие бросились к выходу. Напрасно! Микки его надежно заблокировала. Спас слесарей аварийный выход.

Николаич пил валерьянку, обезьяну закрыли в пустой каюте. Однако арест не охладил пыл Микки. Она смогла раскрутить «барашки» иллюминатора и выбраться на свободу.

Следующим объектом нападения обезьяна выбрала маляров. Рабочий, красящий борт судна с люльки, был весь облит краской из ведра, которое сбросила на него безжалостная мартышка. Потом она отвязала люльку, и маляр повис на страховочном поясе в нескольких метрах от железной палубы дока.

Когда Николаич увидел болтающегося на веревке и дико орущего человека всего зеленого, за бортом своего судна – он потерял сознание.

Микки посадили на цепь. Разнообразные проделки теперь копились в ней, не находя выхода. И все же удачный момент для того, чтобы еще раз попытаться доказать людям, что теория Дарвина – фигня, у Микки возник. Ремонт подошел к концу, и судно поздней ночью спустили из дока на воду. В самый ответственный момент, когда «Океанская надежда» приобрела плавучесть и к ней подошли два буксира, чтобы подтянуть к причалу, ярко освещенное судно вдруг погрузилось во мрак. Это Микки дотянулась до забытой кем-то ножовки и перепилила электрический кабель, идущий на бак.

Буксиры потеряли «Оушен Хоп» в темноте, и судно навалилось на причал, получив при этом значительную вмятину, которую в дальнейшем нарекли именем Микки.

Очередную неприятность капитан пережил героически – видимо, проказы Микки его закалили.

Обезьяну высадили на берег и полным ходом пошли в открытое море. Микки металась по причалу, не в силах понять, почему ее не взяли с собой в рейс. «Встречу Леху, голову ему оторву за эти обезьяньи приколы», – зло думал Николаич, стоя на мостике и наблюдая за тем, как первые лучи солнца покрывают розовой завесой горизонт.

Глава 18

Сингапур остался за кормой. Идти предстояло в разбросанную по островам Индонезию. «Океанская надежда», давно уже вступившая в преклонный возраст, скрипела на волнах, подобно колесу обозрения в парке культуры, когда на нем катается рота солдат. Море, готовясь к шторму, стонало, как рожающая слониха.

Брумбель вызвал на мостик Андрея Ниточкина.