Чайки за кормой (сборник)

– Так вот. Тут такое дело. Я недавно в бане был.

– Хорошее дело, ничего сказать не могу. В нашей Центральной, в которой котельная два года назад горела?

– В ней, в ней! Не перебивай! Так вот, был там и Петр Дормидонтович.

– Это Гогиев, что ли?

– Ну да! Хозяин вашего рынка.

– Хороший человек. Хочет в мэры идти, слышали уже.

– Вот у этого хорошего человека – хвост!

– Чего?! Какой такой хвост?

– Самый обыкновенный. Вернее – необыкновенный. Как у обезьяны, только покороче. Из парной он выходит, поворачивается – а сзади хвост. Сам видел.

– А может не хвост то?

– Я бабуля человек еще не старый, как ты сама видишь. И перед от зада отличить еще могу.

– Боже святы! Что же это получается тогда?!

– То и получается…

– Ай-яй-яй! Нехорошо-то как!

– Так что, бабушка, ты уж подружкам своим расскажи про сей необыкновенный случай.

– Всенепременно, всенепременно…

Мондель уже собирался уходить, не без оснований полагая, что дело сделано. Но бабушка так не считала и остановила его вопросом:

– Про икру-то не забыл, милок?

– Как же, забудешь тут! – недовольно промолвил Мондель и положил на прилавок тысячную купюру.

В мгновение ока денежка перекочевала куда-то за бесчисленные одежды бабули.

«Теперь и с гарантией», – подумал Мондель и, не прощаясь, покинул рынок.

К вечеру удивительную новость знал весь город. Никто, конечно, не поверил, но неприятный осадок остался у всех. На политической карьере Петра Дормидонтовича можно было ставить тяжелый металлический крест.

Когда слухи дошли и до него, он первым делом удалился в ванную комнату. Там он разоблачился и долго ощупывал свой копчик. Не найдя ничего предосудительного, он надел штаны и сказал:

– Вот сволочи!

Сразу же после рынка Мондель направился на вагоноремонтный завод. Это, видимо, важное производство находилось на самом краю города, поэтому пришлось брать такси.

У Харитона не было вагонов и по этой причине не было необходимости их ремонтировать. Но дело у него на заводе намечалось – одним из кандидатов в мэры числился токарь Вениамин Выпростовский.

На проходной Мондель спросил у одинокого охранника:

– Ремонтируете?

– Только китайское. Остальное само работает, – ответил секьюрити.

– И тут – великодержавный шовинизм и агрессивное презрение к инородцам.

– Что вы говорите?

– Токаря Выпростовского где найти?

– Вон, справа, механический цех. Туда идите.

«Труд облагораживает человека. Что ж, пойдем посмотрим на благородных», – подумал Мондель, заходя в огромное здание, называемое «механическим цехом».

Найдя рабочего, независимый кандидат похлопал его по плечу и, покрывая гул токарного участка, крикнул в ухо Вениамину:

– Пошли перекурим. Разговор есть.

В курилке людей не было, и обозначению позиций сторон никто не мешал.

Буквально через пару минут разговора Мондель узнал потрясающую деталь.

– Приходят ко мне три незнакомых человека, – рассказывал токарь, – с ними начальник нашего механического цеха Железняк. Говорят мне, будешь, мол, кандидатом. Ну, а я что? Раз начальство говорит, значит надо. А потом, уже вечером, себе думаю: каким кандидатом? Я в молодости волейболом занимался. Первый разряд был. Думаю, может за первенство города, что в 85-м году выиграли, кандидата в мастера спорта присвоили. Вот и в шахматы играл, помнится. В походы три раза ходил, опять же…

Харитон не выдержал:

– Ты тут комедию мне, что ли, ломаешь?! Кандидатом в мэры тебя зарегистрировали, дурья твоя башка!

– В меры? Это кто городом командует? Нет, в меры я не пойду – мне болты точить надо.

– Так ты и не догадывался?!

– А откуда мне знать? Я в делишках ваших темных не разбираюсь – я работаю!

– В комсомоле состоял?

– Состоял. Но без удовольствия…

– Понятно. Работай и дальше, все только «за». Но о том, что в «меры» не согласен, надо будет бумажку написать.

– А чего это они мне про кандидата-то не растолковали? – возмутился рабочий.

– Мне это все, как раньше говорили, до лучины. Ты мне бумагу напиши, а потом тут со своими князьками разбирайся.

Мондель достал из папки чистый лист бумаги, отодвинул на столе домино и счеты в сторону и дал Вениамину ручку.

– Настоящий токарь в своей жизни должен сделать три вещи: выточить деталь, убрать рабочее место и не замараться в политике, – подытожил Харитон.

Продиктовав текст, он показал, где расписаться и, вполне удовлетворенный быстротой решения вопроса, удалился.

«Жизнь большинства людей схожа. Важно то, что ты подчеркнул в своей жизни цветным карандашом», – подумал Мондель.

Токарь пошел дальше точить болты.

Глава 21

Мондель – человек-фонтан – бурлил. Было много занятий, и это вызывало здоровый румянец на его тугих щеках. Но что-то ему подсказывало, что еще выше поднять КПЖ вполне возможно и даже необходимо.

В городском театре сегодня представлений не было. Но с приходом туда Монделя всё, исключая корпус здания, пришло в движение. Будущие постановки, предложенные труппе независимым кандидатом, показались режиссеру весьма экстравагантными. Но поскольку они хорошо оплачивались, ломаться и строить из себя эстета не имело смысла.