Чайковский. Старое и новое

Не торопитесь с опровержением этой связи. Вы говорите, что это чересчур вольные допущения. Может быть, и так, но когда рассматривается такой вопрос, где мало фактических данных, то могут помочь и некоторые вольности. Если эти вольности хоть в чем-то будут противоречить общему ходу рассуждений и фактам, их надо будет отбросить. Но они ведь, если и не доказывают, то и не противоречат. Я всегда хожу слушать Шестую симфонию, когда она исполняется в Лондоне, и каждый раз открываю для себя новое в этой музыке. Вы считаете, что музыка не может служить доказательством чего-либо? Как сказать. Грустная музыка может служить свидетельством такого настроения автора, трагическая — свидетельством того, что человек пережил трагедию, пусть даже воображаемую или чужую. Здесь более важна характеристика натуры, а музыка в целом разве не является такой характеристикой? Шестая симфония, на мой взгляд, является прекрасной иллюстрацией того, что происходило в душе Чайковского. Вы же не станете возражать, что финал симфонии — это смерть, что сама симфония — это своеобразный реквием? Об этом и сам Чайковский говорил. Симфония посвящена Владимиру Давыдову. Насколько я знаю, Чайковский долго раздумывал насчет этого посвящения. Вы говорите, что это бесполезные гадания. Что гадания — это верно, но что они бесполезные, не думаю. Взгляните повнимательнее. Симфония-реквием, и Чайковский умирает через несколько дней после ее исполнения. Совпадение? Пусть будет так. А посвящение Владимиру Давыдову? Это уже не совпадение, а совершенно определенное намерение, и смерть Чайковского вскоре после этого, смерть, вокруг которой возникли серьезные подозрения, живущие в течение уже восьмидесяти лет.

— Ваше замечание по поводу того, что надо ли во всем этом разбираться и тревожить память великого человека, заставляет меня отвлечься. То, что вы говорите, свойственно, мне кажется, не вообще русским, а нынешнему вашему поколению. Вы не желаете публично говорить о человеческих пороках, не хотите проникать в природу человека, вы возмущаетесь, когда с такими намерениями заходит речь о великих людях, и всякие попытки понять особенности их натуры называете копанием в грязном белье. Но вам и в голову не приходит, что если бы вам удалось понять их натуру, то белье, в котором пришлось бы копаться для достижения этой цели, оказалось бы чистым. Уверена, что между собой вы спокойно обсуждаете "темные стороны" жизни великих людей, но, сохрани бог, если кто-нибудь станет эти стороны изучать и писать о них. Почему так? Ведь такое отношение препятствует пониманию человеческой природы и не только не дает возможности Разобраться в ней, но и закрывает дорогу к тому, чтобы пытаться ее исправить. Что касается великих людей, то интерес к ним всегда повышенный, и по этой причине материалов о их жизни несравненно больше, чем о простых смертных. Как же игнорировать их? Кроме того, психология гения представляет особый интерес, ибо чувства его необыкновенно остры. Они в тысячи раз сильнее, чем у обыкновенных людей, а потому в этой обостренной, увеличенной форме их видно лучше и изучать их легче. Да и разве не представляет интерес сама сущность гения? Наконец, нам не могут быть безразличны и те побудительные мотивы, которые приводят к созданию великих произведений или к научным открытиям.

Вы считаете, что последние дни жизни Чайковского никоим образом не сообразуются с возможностью самоубийства. А много ли вы в своей жизни видели самоубийц, поведение которых в последние дни их жизни соответствовало бы их последнему шагу? Как вы можете об этом судить, если никогда не касались таких событий, не изучали их и ваша психика настроена совершенно противоположным образом?

— А я вам скажу, что у Чайковского были не только предрасположения, но и поводы для самоубийства. Известны и некоторые факты, которые могут свидетельствовать о том, что его посещали мысли об этом, вопреки всем жизнерадостным и бодрым заявлениям, на которые обычно ссылаются авторы воспоминаний о последних днях его жизни. О настроении Шестой симфонии и ее посвящении: мы уже вспоминали. Ну а составление завещания, а просьба к издателю на случай смерти об уплате какого-то крупного долга…