Чайковский. Старое и новое

Дела Надежды Филаретовны в течение нескольких лет выглядели более или менее устойчиво. Она даже позволила себе роскошь приобрести виллу на юге Франции. Но тучи; над ее состоянием сгущались. Козни членов правления i Рязанской дороги, мероприятия правительства в отношении частных дорог держали ее в постоянном напряжении, и все труднее становилось удерживать финансовое равновесие. К этим внешним трудностям прибавилось резкое ухудшение ее здоровья. Усиливался туберкулезный процесс в легких, сухотка руки не позволяла ей самой писать свои письма, в 1889–1890 годы у нее началось тяжелое нервное заболевание. Она и прежде была глуховата, а теперь почти совсем перестала слышать. Особенно тяжело ей было видеть безнадежное положение ее старшего сына Владимира, который был смертельно болен и гас на ее глазах. Он умер в 1892 году.

Анна Львовна Мекк-Давыдова, вспоминая об этих тяжелых временах, рассказывала, что, когда она навестила совсем больную Надежду Филаретовну в Висбадене, то та так ответила на ее вопрос о Петре Ильиче: "Я знала, что я ему больше не нужна и не могу больше ничего дать, я не хотела бы, чтобы наша переписка стала для него обузой, тогда как для меня она всегда была радостью. Но на радость для себя я не имела права. Если он не понял меня и я ему была еще нужна, зачем он мне никогда больше не написал? Ведь он обещал! Правда, я отказала ему в материальной помощи, но разве это могло иметь значение?" 149

Умная Надежда Филаретовна уже давно поняла, что Чайковскому нелегко писать свои письма, не было больше и тех восторженно откровенных излияний души, рассказов о жизни, музыке, философии, литературе, религии, которые содержались в письмах в первые годы переписки. Она сняла с него эту обузу, думая, что он только вздохнет с облегчением и спокойно воспримет такой разрыв. А деньги? Они, конечно, играли немалую роль для Чайковского даже в 1890 году, когда он стал знаменитым и доходы его сильно возросли. Надежда Филаретовна вряд ли так уж почувствовала вес шести тысяч рублей в своем годовом бюджете. Скорее эта субсидия становилась теперь для нее моральным бременем. Видимо, как рассказывает Анна Львовна, она действительно считала себя виноватой в том, что дружба с Петром Ильичом, хотя и состоявшая только в переписке и денежной помощи, отнимала ее от семьи, и особенно в том, что она теряла своего старшего сына (вспомним: сыну Владимиру — семь тысяч, потому что он зарабатывает, Чайковскому — шесть тысяч, но в 1890 году Чайковский стал тоже очень много зарабатывать). "Мои грех, — сказала она себе, — и я должна его искупить". Больная и почти беспомощная Надежда Филаретовна безбожница, выработавшая свою собственную рациональную религию и воспитывавшая на этой религии своих детей теперь погрузилась всем своим существом в самую настоящую религию, совершая долгие молебны и разные религиозные обряды150.

Всему приходит конец. Замирает любовь, остывает пыл дружбы, прекращается и переписка. Там, где чувства были теплы и благородны, остаются столь же теплые и благородные воспоминания. Однако Надежда Филаретовна никак не могла предположить, что ее последнее письмо принесет Чайковскому такую горькую обиду. Она все-таки ждала, что он напишет, — об этом свидетельствуют совсем разные по своему отношению к Чайковскому люди — Пахульский и Анна Львовна, но Петр Ильич этого не сделал. Надежда Филаретовна сама написать была не в состоянии. Так и расстались они, унеся каждый свои воспоминания в могилу. Надежда Филаретовна умерла вскоре после Чайковского, в январе 1894 года.

"Вспоминайте меня иногда!"

Он вспоминал, но чаще с недобрым чувством, и хотя я не очень верю, что в предсмертном бреду Петр Ильич произносил ее имя, называя ее "проклятая", как об этом пишет Модест Ильич, но кто-знает? Горечь обиды за почудившееся Петру Ильичу пренебрежение к его чувствам могла вызвать и такую вспышку гнева в его агонии.

Надежда Филаретовна фон Мекк спасла Чайковского для России и всего мира. А если слово "спасла" кому-нибудь покажется преувеличением ее роли в жизни Петра Ильича, хотя он сам признавал это, тогда уж никто не возразит против того, что она сделала его жизнь свободной от мелких забот, так что он мог всецело отдаться своему любимому делу. Этого вполне достаточно, чтобы мы были благодарны ей за отношение к Чайковскому и чтобы мы не только вспоминали ее иногда, но и отдали должное ее памяти.

Старое и новое