Чайлдфри

 — Мы сразу просекли, что Климентий на тебя запал. Потому, вообще не удивились, когда о вас узнали. Ну как, когда выяснилось, что Аверин это Добби удивились, конечно же, а узнав, что вы поженились, вообще нет. Вот нисколечко.

 — Какой он Аверин?  — фыркнула Анька. — Климов он, и Катя наша теперь Климова, а не Самойлова.

Катю бросило в жар, будто в парилке водой на камни плеснули. А ведь она ни разу об этом не подумала, какая у нее, оказывается теперь правильная фамилия, Климова. Кли-мо-ва. Как притяжательное прилагательное. И следует теперь спрашивать не как ее по фамилии, а чья она.

«Ты чья?»

«Климова…»

И дети Климовы, потому что его.

Пока она над этим размышляла, Надя поведала жуткую историю с леденящими душу поробностями, в которой Александр Арсентьевич, будучи под личиной Клима, без памяти влюбился в Катю, а затем ему пришлось вывозить любимую девушку с детьми практически под пулями.

 — Постой, Надюш, какие пули?  — растерялась Катя,  — не было никаких пуль.

 — Расскажи! — теперь пришла очередь ухмыляться Надьке. — А то ты не знаешь, что в Клима твоего стреляли? Твоего мужа Асмоловский заказал, его и закрыли поэтому, сидит наш бывший работорговец, суда ждет.

«Я просто спланировал все по-умному», — тут же вспомнилось самодовольное аверинское.

Уже по дороге к себе в кабинет Катя вдруг поняла, что девочки ни разу не вспомнили о детях. По всему выходило, что в официальную версию не вошел роман ее сестры с ее мужем, а Клим и словом не обмолвился, что это его малыши. И все ради нее…

Она очень быстро втянулась в рабочий ритм, а ведь раньше никогда не считала себя трудоголиком. Снова каждое утро начиналось с планерки у Чистякова, поскольку он был  ее непосредственным начальником. Готовилось торжественное мероприятие по случаю открытия завода, а у них еще конь не валялся. Оборудование закуплено и все.

Сегодня весь день ныл низ живота, работалось из рук вон плохо, а еще и задержаться в офисе пришлось. Открыв входную дверь, Катя услышала мужской голос, влетела в детскую и увидела на экране Клима. «Он просил сказать…»

Муж сначала ее не заметил за внушительной спиной Галины, но Катя сама вошла в зону видимости и прислонилась к стене.

 — Катя, здравствуй!  — позвал Клим, и та решилась.

 — Ты просил сказать, если я что-то узнаю,  — она поразилась тому, какая надежда вспыхнула в черных глазах, но дразнить его таким образом точно не собиралась. Но и сказать не получалось, пришлось просто помотать головой.

 — Это… уже точно?  — переспросил Клим , продолжая рассматривать ее в упор. Катя кивнула и опустила глаза, в когда подняла, остолбенела, увидев, как исчезает блеск из глаз и пустеет взгляд ее мужа.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Нянька скоропалительно попрощалась и сбежала, благо, идти было недалеко, Катя сняла ей квартиру в соседнем подъезде, та тоже не захотела жить одна в пустом доме. Долго молчали, Клим отошел дальше от камеры, сунув руки в карманы брюк, теперь его было видно почти в полный рост. Муж стоял на узкой дорожке в саду и пинал камешки, а Катя смотрела во все глаза. Он что… расстроен? Или это она себе снова насочиняла небылиц?

Да, у нее начались месячные, пришлось бежать за прокладками в супермаркет, потому что она банально забыла создать в офисе стратегический запас. Муж попросил поставить в известность — поставила, а теперь у него вид человека, у которого рушатся все мечты и надежды. Ладно, Катя размечталась, но Клим?..

 — Почему ты живешь в квартире?  — он заговорил первым.

 — Мне так удобнее,  — ответила Катя, продолжая подпирать стенку.

 — Но я хотел бы, чтобы моя семья жила в моем доме,  — Клим говорил, а ей очень не нравился этот приказной тон.

 — Он чужой, тот дом,  — Катя постаралсь, чтобы прозвучало нейтрально, но Клим оторвался, наконец, от своих камешков и поднял голову.

 — Потому что мой?

«Потому что ты улетел в Мексику и бросил меня, а мне так без тебя тоскливо и одиноко…»

 — Потому что пустой,  — максимум, на что сподобилась вслух. Клим внимательно посмотрел на нее и ничего не ответил.

 — Как ты там?  — спросила, внутри умирая от страха, что он сейчас отключится.

 — Задолбался уже,  — он смотрел куда-то вверх, в небо, в общем, куда угодно, только не на нее,  — домой хочу. Соскучился по детям. И по тебе,  — а теперь взглянул в упор. И она как последняя трусиха начала по стенке пробираться к двери.

 — Детям пора спать. Ты собирался их укладывать? Дяде привет.

В этот раз он даже не подумал ее останавливать.

* * *

 — Катюша, доброе утро,  — голос Павла с утра был бодрый и веселый,  — там Арсентьевич говорил, что нам надо с тобой обсудить допсоглашение к договору. Я был немного занят, теперь освободился, когда тебе удобно встретиться?

Ее голос, напротив, зазвучал вяло и безжизненно.

 — Он тебе вчера звонил?

 — Вчера? Нет, не вчера, давненько еще, до твоего приезда. Но как ты вернулась, у меня такой загруз был, жесть, а тепер вот разгребся, можем поработать. Что ты там хотела пересмотреть? Он сказал, на все согласен.