Чан Кайши

Незадолго до южного периода, в 1917 году, он выберет себе и еще одно имя, которое ему самому будет нравиться больше других, — Чжунчжэн («Срединный и правильный»). Его он тоже возьмет из «И цзина», из комментария ко второй линии шестнадцатой гексаграммы: «“Бу чжун жи, чжэнь цзи”, и чжун чжэн е» («<То, что “Он проникает в суть вещей>, не дожидаясь, пока они изменятся, <и то, что> он все делает совершенно правильно и его ждет удача”, показывает срединная и правильная позиция <линий>»).

Но это будет позже, а пока семейство Суаня продолжало выполнять традиционные обряды. Родителям роженицы, жившим в соседнем уезде, за горой Сюэдоушань, в 25 километрах от Сикоу, послали петуха — возвестить о рождении внука. (Если бы родилась внучка — послали бы курицу.) Самого мальчика на несколько часов положили на собачью подстилку, чтобы был «здоров, как собака», а губы его смочили мясным бульоном, дабы был богатым и счастливым. Мальчик выглядел здоровым, да и то, что он был рожден в год Свиньи, сулило хорошее будущее: люди, рожденные в этот год, бывают, как правило, честны и искренни, тверды в своих убеждениях и не боятся трудностей. У матери, правда, совсем не было молока, но Суань нанял кормилицу.

Семья Суаня была одной из наиболее уважаемых в деревне. Она владела более 30 му рисовых полей (1 му равняется шести с половиной соткам), бамбуковой рощей и несколькими чайными кустами. И Суань, и его старший брат считались образованными, хотя и не смогли сдать экзамен на соискание ученой степени сюцая. Суань сдавал участок земли в аренду и содержал соляную лавку, в которой помимо соли торговал вином и известью. И соль, и вино находились в государственной монополии, но семейство Цзянов, используя гуаньси (связи) в верхах уезда, смогло приобрести лицензию. В лавке Цзянов всегда толпился народ: многие приходили даже не за покупками, а за советом в разрешении споров или просто послушать умных людей.

Лавка, на втором этаже которой жила семья, стояла во дворе, обсаженном бамбуком и жасмином. Кругом, насколько хватало глаз, высились горы и холмы, покрытые вечнозелеными деревьями и кустами. На берегу реки женщины полоскали белье, а по мелководью бродили мужчины с гарпунами для ловли рыбы. Веяло тишиной и покоем. Не случайно великий поэт Танской династии Ли Бо (701–762), посетивший эти места, сравнил тихо журчавшую Шаньси с «прекрасной и застенчивой девушкой», а его гениальный современник Ду Фу (712–770) написал: «В Шаньси особая таится красота; как ни стараюсь, не могу забыть». Неподалеку в горах находились женский буддийский монастырь Цзиньчжу (монастырь Золотого бамбука) и буддийский храм Сюэдоу (Пещера в снегу), в котором высилась статуя смеющегося Будды Майтрейи. (Говорят, что в своей земной жизни Майтрейя был монахом из уезда Фэнхуа.)

Отец Чан Кайши, Цзян Суань (возможный перевод: Цзян «Почтительный и преданный Будде», клановое имя: Цзян Чжаоцун — Цзян «Начинающий мудрец»), родился в 1842 году и до женитьбы на Ван Цайюй (Ван «Сорванный нефритовый <цветок>») был женат дважды. Его первая жена, урожденная Сюй, умерла, оставив ему, как мы знаем, двоих детей. Вторая, урожденная Сунь, тоже скончалась, не прожив в браке и двух лет. Детей у нее не было. Несчастный Суань хотел остаться вдовцом, но по требованию отца женился вновь. И на этот раз ему повезло. Отец подыскал ему жену, которая оказалась крепка и духом, и телом. Геомант сравнил гороскопы молодых, и они удивительно подошли друг к другу. Кроме того, новая жена Суаня оказалась красавицей. Когда Суань перед первой брачной ночью откинул с ее лица красную вуаль[3] и впервые взглянул на нее, то не смог сдержать восторга. Красота жены превзошла все его ожидания.

Несмотря на свой юный возраст (ей шел всего двадцать первый год — она родилась 17 декабря 1864 года), Ван уже была вдовой. После смерти первого мужа на какое-то время уединилась в монастырь Золотого бамбука, но вскоре ее вновь сосватали, так что монахини из нее не вышло. Она была работящей, не привыкла к роскоши и предпочитала шелковым халатам домотканое грубое платье. Это была волевая женщина, щедро одаренная умом и жизненной хваткой, да еще и отличная хозяйка, умевшая ткать полотно и готовить вкусные блюда из рыбы, свинины и птицы, хотя сама была вегетарианкой. Умела она и хорошо засаливать ростки бамбука — это лакомство на всю жизнь останется любимым кушаньем Чан Кайши. Любил Чан и знаменитый чжэцзянский суп из желтого крокера (небольшой рыбы, по виду напоминающей окуня) и варенные в курином бульоне клубни таро, по вкусу напоминающие картофель, и жаренную с соленой травой мэйганьцай (китайской горчицей) жирную свинину.