Чандрагупта

Ракшас не стал возражать: он был уверен, что заговор — дело рук Чанакьи, Чандрагупты и Бхагураяна, а

Парватешвар служил лишь подставным лицом. Хотя у Ракшаса не было ясного представления о том, что

произошло на самом деле и как во все это был замешан Парватешвар, он был убежден, что ему удастся найти

истину.

“Они пригласили меня, чтобы обманом заманить в сети, — говорил себе министр, — но я разоблачу их, и

позор падет на головы негодяев”.

Когда Ракшас вошел в зал суда, там находились только Чандрагупта и Бхагураян, которые встали и

почтительно приветствовали его, а затем предложили занять место судьи. Глядя на Бхагураяна и Чандрагупту,

министр подумал, что эти двое перешли все границы дозволенного и должны понести самое жестокое

наказание. Но Ракшас отогнал от себя эти мысли, ибо понимал, что его время еще не пришло.

“Даже если я знаю, что они убили Нандов, — рассуждал он, — то это еще ничего не значит. Это еще не

доказательство. И, прежде чем я найду улики, меня могут уничтожить самого”.

Министр отдавал себе отчет в том, что, сделав первый шаг, он должен идти до конца по избранному пути.

Ему было немного не по себе, но отказаться от расследования теперь означало бы только вызвать подозрения. И

Ракшас невозмутимо занял свое место.

— Какое ужасное преступление, о царевич киратов! — сказал он Чандрагупте. — Разве есть сердце у

того, кто совершил его? Я готов исполнить свой долг. Сначала нужно услышать, что говорит этот злодей

Парватешвар. Введите его!

Бхагураян и Чандрагупта посмотрели друг на друга и едва заметно улыбнулись.

Вскоре привели Парватешвара. Едва он увидел Ракшаса, его захлестнула бессильная ярость. Рука

потянулась к мечу, но увы — он был в плену и безоружен.

— Ракшас! — сказал Парватешвар с угрозой. — Недаром тебя так зовут. Если ты хотел убить махараджу,

то зачем меня вовлек в заговор? Я видел много преступников, но такого предателя еще не встречал. Я никогда

бы не поверил этим письмам, не будь на них твоей печати. Но счастье мне изменило, и тут уж ничего не

поделаешь. Я больше не сомневаюсь, что ты человек без чести и совести. И если теперь ты хочешь глумиться

надо мной…

Парватешвар задохнулся от гнева. Слова пленника удивили Ракшаса.

“Что все это значит? — думал министр. — Какие-то письма с моей печатью… Он говорит, что если бы не

печать…”

Мысли Ракшаса прервал Чандрагупта. Письма были уликой, и всякое упоминание о них таило опасность

для заговорщиков, но юноша знал, что рано или поздно до них дело дойдет.

— Парватешвар, — сказал он спокойно, — зачем столько упреков и ненужных слов? Министр Ракшас

теперь судья. Он принял на себя труд расследовать, почему был убит раджа и зачем ты пошел на Магадху. Ему и

поручено наказать виновных. Гнев твой сейчас ни к чему. Ты тоже раджа, и мы, конечно, отпустим тебя, но при

одном условии. Быть тебе на свободе или сидеть в тюрьме — зависит от тебя самого. Если расскажешь всю

правду и назовешь преступников, мы не будем тебя задерживать. А нет, так судья Ракшас…

— Ракшас — судья! — захохотал Парватешвар. — А что, в Магадхе всегда преступников назначают

судьями? Этот негодяй посылал мне письма, в которых говорил, что собирается убить раджу, и просил оказать

помощь. Я никогда не думал, что такой человек, как министр Ракшас, может совершить предательство. А ведь

все это случилось потому, что я был глуп, как последний осел. Я не сомневался в этом человеке и забыл об

осторожности. Ты теперь станешь раджей, Чандрагупта. Но будь начеку. Этот низкий человек когда-нибудь

предаст и тебя.

Бхагураян и Чандрагупта смотрели на Ракшаса так, словно были страшно удивлены, словно все

услышанное было для них неожиданно, невероятно. Некоторое время все сидели молча. Вдруг поднялся

Ракшас.

— Парватешвар, — сказал он, — о чем ты говоришь? Верно, ты потерял разум с тех пор, как попал в

плен! Где эти письма?

— Вот они! Бери! Ты думал, подлец, что я их не сберег? Смотрите, вот письма. А вот и печать! В одном

все описано так, как это потом и случилось. Перестань лицемерить, не пятнай звания судьи ложью, Ракшас!

Негодяй, разве ты достоин занимать это место? Если меня кто-нибудь спросит, чего ты стоишь, то я скажу

только одно — виселицы или кола!

Гла в а XXXIII

СУДЬЯ ИЛИ ПРЕСТУПНИК?

Гнев охватил Ракшаса, когда он услышал слова Парватешвара. Лицо министра пылало от негодования, он

не мог произнести ни слова. Чандрагупта и Бхагураян многозначительно переглядывались.

— Ложь! Ложь! — наконец выкрикнул Ракшас, но тут же сообразил, что при подобных обстоятельствах

неразумно выказывать свои чувства.

“Сдерживай себя, — сказал он себе. — Говори спокойно, только спокойно”.

— Парватешвар, — сказал Ракшас, беря себя в руки, — что из того, что у тебя есть письма, которых я не

писал? Ты просто поглупел из-за своей неудачи. Во всем виновата твоя слабость. Ведь тебя обманули,