Чапаев

Вскоре после возвращения на фронт Чапаеву с боевыми товарищами пришлось участвовать в Брусиловском прорыве летом 1916 года. 25 июня 11-й армейский корпус 9-й армии, в который входила 82-я дивизия, занял город Делятин в Галиции. Но наступление вскоре захлебнулось из-за растянутости фронта, значительных потерь и превосходящих сил противника. Пришлось снова переходить к позиционным боям. За это время наш герой неоднократно проявил себя с лучшей стороны: смело пробирался в тыл противника и поднимал там панику, останавливал отступавшую роту и вел ее вперед, неожиданно атаковал неприятеля с небольшой группой бойцов. В разгар боев, в июне 1916 года, нашего героя произвели в фельдфебели — высший унтер-офицерский чин русской армии. «Фельдфебель Василий Иванович Чапаев в бою 15 июня 1916 года у гор. Куты руководил подчиненными примером личной храбрости и мужества, проявленными при взятии занятого неприятелем укрепленного места, ободрял и увлекал за собой подчиненных и, будучи опасно ранен, после сделанной ему перевязки вернулся в строй и снова принял участие в бою», — указано в приказе о награждении Чапаева Георгиевским крестом 2-й степени. Чапаева назначили фельдфебелем (старшиной) первой роты — знак особого доверия командира полка и других офицеров, показатель их уверенности в том, что он не подведет ни на передовой, ни в тылу. Чапаев заслужил такое доверие: он был трижды ранен, но возвращался в свой полк, хотя, наверное, имел возможность остаться на безопасной должности в тылу. Он возвращался именно в свою часть, стремясь оказаться рядом с теми, с кем привык разделять тяготы и редкие радости окопной жизни.

Одним из них был Петр Камешкерцев. В одной из операций его ранило в живот, и Чапаев вынес своего товарища с поля боя и доставил в лазарет. Понимая, что Камешкерцев не выживет, Чапаев старался облегчить другу последние минуты жизни. Когда к Петру ненадолго вернулось сознание, он с трудом, едва слышно попросил Чапаева помочь его семье, прежде всего — маленьким дочерям. Василий, глотая слезы, поклялся до конца своих дней поддерживать дочерей друга.

Василию Чапаеву повезло больше: в конце августа его ранило шрапнелью в левое бедро. После первой медицинской помощи раненого эвакуировали сначала в перевязочный отряд дивизии, затем, когда выяснилось, что рана достаточно тяжелая, — в 81-й отряд Красного Креста и, наконец, в госпиталь в Херсоне. Оттуда Чапаев в полк уже не вернулся, он стал командовать взводом в команде выздоравливающих. Однако разговоры о антивоенных настроениях нашего героя вряд ли обоснованны. В приказе по 153-й команде выздоравливающих от 11 марта 1917 года четко указано, что Чапаев отчисляется из нее как изъявивший желание пойти в действующую армию. Трудно сказать, что заставило нашего героя, сполна хлебнувшего фронтового лиха, снова отправиться на передовую. Возможно, его не устраивал скудный по сравнению с фронтовым паек или возмущало начавшееся в тылу разложение, когда солдаты перестали соблюдать субординацию и выполнять распоряжения офицеров. Так или иначе, он вновь отправился на фронт. Но перед этим получил 25-дневный отпуск и поехал в Николаевск, где теперь жили его родные.

До сих пор специалисты спорят, сколько наград получил Василий Чапаев. Одни утверждают, что он стал полным георгиевским кавалером, другие — что он не был награжден солдатским орденом 1-й степени. Но подсчет медалей и орденов важен для специалистов: понятно, что наш герой был храбрым солдатом и умелым унтер-офицером.

Два с половиной года на передовой сделали Чапаева совсем другим человеком. Простой крестьянин по происхождению и мастеровой по роду занятий, мечтавший о семейном счастье и достатке, стал воином. Постоянная смертельная угроза воспитала в нем мужество и стойкость, готовность переносить любые тяготы.

От мировой к Гражданской

Фельдфебель Чапаев после очередного ранения и лечения в госпитале покинул передовую и оказался в одном из тыловых гарнизонов русской армии, солдаты которых стали настоящим детонатором революционных событий 1917 года. Действительно, миллионы людей, преимущественно крестьян, по воле верховной власти и военного командования были оторваны от привычных занятий и сконцентрированы в казармах. Занятия с новобранцами были не особенно интенсивными и значительную часть времени тыловые солдаты были предоставлены сами себе. Многие мобилизованные считали свое пребывание в армии ненужным, в то время как брошенная земля страдала от отсутствия рабочих рук. Особенно возмущались сорокалетние отцы больших семейств, призванные в конце 1915-го и в 1916 году, получавшие из дома горестные вести, что некому пахать и сеять, некому убирать урожай.

Бесконечная строевая муштра, бесцельное сидение в казармах, грубость офицеров наводили на крамольные мысли о преступной власти, равнодушной к нуждам простого народа. Скудный тыловой паек также порождал недовольство, слухи о воровстве интендантов и командиров приводили к массовому обмену солдатского обмундирования на продукты и самогон.