Чапаев. Мятеж

Выяснял всякие возможности – свои и наши, выискивал командиров, ставил их на должности – словом, был действительно душой организующейся крепости. Народу сюда понабежало всякого и отовсюду: беженцы лепсинские и копальские; выпущенные или скрывшиеся из-под замков особотдела и трибунала; крепкие хозяйчики близких и отдаленных сел, деревень, наехавшие то с жалобами на «бесчинство властей советских», то за оружием, то попросту поживиться в суматохе или же навестить своих родных-знакомых. Были тут и перебежчики из разных команд, – комендантской, штадива, особовской, трибунальской, были выпущенные из арестного дома, пострадавшие вообще от советских карательных органов, шныряли инвалиды, – словом, такой подобрался материалец, который от первой искры, подобно бочке с порохом, взорвется. С таким материалом тонкая нужна осторожность: чуть оступился – и может быть вмиг конец.

Вся эта гневная масса зловеще волновалась, из памяти выхватывала разные воспоминанья про «разбои советчиков» (и тут продразверстка!), раскаляла атмосферу недовольства, грозила каждый миг прорвать плотину терпенья, вырваться бурным, буйным потоком на волю.

Петров, Караваев, Букин, Вуйчич, Чернов образовали группу так называемых «активистов», – они нисколько не хотели с кем-либо переговаривать и объединяться, они все хотели делать только сами.

Хотели, но… не решались. Им не хватало какого-то одного только винтика, пустив который в оборот, они совсем, совсем по-новому заставили бы работать крепостную машину. Они выражали явное недовольство тем, что боесовет якшается со штадивом и чего-то еще церемонится, но этим недовольством да проклятьями только и ограничивались: большинство боесовета не всегда было с ними: Невротовы, Фоменки, Прасоловы и иные. Эти, видимо, все надежды свои возлагали и все действия свои откладывали до прихода 26-го полка. Вот где был корень дела.

Пока что – промышляли приказами.

Приказ № 3 был о назначении командующего. Этот приказ издал военсовет. А теперь «командующий» издал за № 4 свой приказ, не считая, видимо, нужным заводить особую нумерацию.

Вот содержание документа.

ПРИКАЗ № 4

По войскам Семиреченской области

13 июня 1920 г.

§ 1

Предлагаю всем командирам полков, командирам рот и начальникам команд самочинных выступлений не проводить, о чем и сообщить своим частям. В случае неисполнения сего будут преданы суду.

§ 2

Начальником штаба войск назначается тов. П. Бороздин.

§ 3

Секретарем штаба войск назначается тов. Круглов.

§ 4

Предлагаю командирам полков немедленно привести свои части в боевой порядок.

Подлинный подписали:

Комвойск Петров.

Военком Чернов.

С подлинным верно: нач. штаба Бороздин.

Видите – тут уж приказывается полки привести в боевой порядок. Это значит только одно: «активисты» готовились к действию. Сохранился еще за этот же день характернейший документ, который выдал Петров одному молодцу уж совсем не по «боевому порядку», а по делам… продовольственным. Его содержание.

МАНДАТ

Дан сей красноармейцу Савелию Исаенко, командируемому с командой в числе 50 человек для преследования и арестования комиссии, отправленной по селениям Верненского уезда до с. Зайцевского для производства всевозможной реквизиции, что подписью и приложением печати удостоверяется.

Комвойск Семиреченской области Петров.

Военком Чернов.

Верно: начальник штаба П. Бороздин.

Так широко было поле деятельности «командующего»: и организация сил для наступления, и борьба… с продразверсткой!

В то же время Чеусов, председатель боесовета, спешно устанавливал и завязывал вновь и укреплял уж наладившиеся связи с селами, деревнями. Сохранилась, например, весьма показательная переписка боесовета с Алексеевским ревкомом. Крепость еще 12-го писала: