Чара силы

Даждь подошел вплотную и осторожно снял слезу.

— Поведай нам твое горе, — попросил он. — Ты всегда была добра ко мне, я постараюсь тебе помочь.

— Конечно, я благодарна тебе за эти слова, — ответила корова, — но помочь мне никто не в силах… Ты же знаешь, витязь, что ежегодно по весне рожаю я дочь, телочку, Велесу сестру. В этом году все повторилось, как всегда. Родилась у меня телочка — как и я, черная, лишь на лбу белая звездочка. Росла она здесь, в горах, на сочной траве да материнском молоке, а три дня назад налетели всадники — люди и нежить вместе. Меня отогнали, а дочку мою–убили и с собой унесли…

Земун замолчала и отвернулась.

Пораженный Даждь сжал кулаки.

— Кто мог сотворить такое? — воскликнул он. — Мать–владычица, знаешь ты их? Хоть раз видела ль?

— Нет, — вздохнула Земун.

— Ну хоть что‑нибудь! Как мне найти их, чтобы отплатить? Хоть одну примету!

— Примету? — Земун грозно подвигала челюстями. — Имя предводителя я вроде слыхала, хотя и не уверена… О каком‑то Кощее они все твердили, хотя мне не до этого было. Вот разве это. Но поможет ли?

— Даждь задумчиво потер лоб. — Где‑то я уже слышал это имя, — произнес он. — Вспомнил!.. Ехидна мне говорила, что ее братец, Кощей, за мной охотится! Зачем — того она не ведала, но если это так, то в горы он по моим следам пробрался… Благодарствуй, Земун–влады- чица, и не горюй. Повстречаю Кощея — отплачу за твое горе!

Еще раз поклонившись корове, он решительно направился к своему коню.

— Погоди‑ка, друг, — остановил его Дунай. — Да ты, никак, решил за этим Кощеем охоту устроить? А твое ли это дело? Ты ж вроде как должен сыскать, чем чару свою наполнить?.

— Чару? — встрепенулась Земун. — Какую чару?

Не отговариваясь, Даждь достал из тороков Грааль, показал его корове и поведал ей всю историю, все приключения вплоть до сегодняшнего дня. Земун внимательно осмотрела чару.

— После гибели моей дочери осталось в моем вымени молоко, — молвила она. — Никому оно теперь не нужно, течет бесполезно на землю. Освободи меня от лишней тяжести — авось оно поможет тебе!

Корова развернулась боком, давая всем возможность увидеть полное вымя. Оно едва не трескалось от переполнявшего его молока и казалось каменным от натуги. Из сосков тонкими струйками капала белая жидкость и впитывалась в землю.

Даждь оценивающе посмотрел на Грааля, потом на вымя, подошел к корове и опустился подле нее на колени.

* * *

Освобожденная от молока, Земун тепло попрощалась с людьми и ушла в горы. Ее опустевшее вымя свободно болталось под брюхом, уменьшившись почти втрое, но чара была по–прежнему пуста — только опять на дне блестела капелька, на сей раз молока.

— Ничего, — жизнерадостно улыбнулся Гамаюн. — Еще что‑нибудь попробуем!

Словно очнувшись, Даждь оглянулся на него:

— Как? Ты еще здесь?

— А что? — Гамаюн мигом нахохлился, поставив дыбом перья. — Нельзя? Камень ничей, горы пока тоже!

— Ты наш разговор третьего дня помнишь?

— Какой? — невинно поинтересовался Гамаюн.

— Ты обещал, что покинешь нас после того, как мы наберем воды, — напомнил Даждь. Лицо его стало непроницаемым, как всегда, когда он разговаривал с Гамаюном. — Не помнишь?

— Помню, — храбро заявил тот, — но воды ты, хозяин, не набрал. Не хочет чара ее принимать. А вот когда она наполнится, тогда…

— Нет! — оборвал его витязь. — Ты уже достаточно с нами побыл. Я должен был тебя прогнать еще в тот день, да вое откладывал — думал, ты сам сообразишь. Но теперь хватит. Ты свободен и лети куда хочешь!

— Но я хочу с вами! — закричал Гамаюн, кидаясь к Даждю. — Возьми меня с собой, хозяин!

— Я больше тебе не хозяин, — прикрикнул на него Даждь. — Прощай, и не вздумай мне мешать! Не хочу тебя прогонять, но приходится, раз ты сам не понимаешь…

Гамаюн сгорбился, повесив голову. Казалось, даже перья его потускнели.

— Понимаю, — мрачно буркнул он. — Прощай.

Он вдруг резко снялся с места и взлетел, круто ввинчиваясь в небо. Вскоре он уже казался маленькой черной точкой в синеве.

— А все‑таки ты мой хозяин! — донеслось издалека.

После нескольких дней пути трое всадников наконец спустились с гор и окунулись в леса.

Это был узкий перешеек между краем болот и холмов Невриды, которую вдоль и поперек когда‑то изъездил Даждь, и огромной землей племени ванов, родичей венетов, к которым принадлежал Агрик. Где‑то чуть южнее прошли детские и юношеские годы Дуная, откуда он начал свой путь, — в общем, места были по разной причине близки всем троим, и не зря они поневоле задержались в пути.

На поляне ярко горел костер, освещая бродящих поблизости лошадей. В его свете чернела одинокая. фигура сторожа — он стоял у огня, задумчиво глядя на пламя.

Дунаю не хотелось спать. Приближалась макушка лета, заветная Купальная ночь, когда он должен был окропить живой водой тело жены и вернуть жизнь ей и нерожденному ребенку. Если они поторопятся, то как раз в нужный день приедут в заветное место. Только бы не задержало ничего — меньше семи дней осталось!

Думы о будущем так сильно занимали воина, что он не заметил внимательных глаз, следивших за ним из ближних кустов.

* * *