Чарли

Джон покраснел как помидор, что случалось с ним крайне редко. Впрочем, еще ни разу к нему не приставали поклонницы, да такие миленькие. Хотя он вполне мог смутиться из-за пресловутого закрытого раздела, доверху набитого фансервисной порнухой. По дружбе крепыш скидывал мне эти рисунки задаром, и порой попадались такие, что на реальных девушек начинал посматривать с легкой скукой.

— Спасибо…

— Вам спасибо за прекрасное творчество.

— Не за что…, - пробормотал Джон и уткнулся в чашку.

Я пнул приятеля по лодыжке и многозначительно нахмурился — мол, очнись, дурило, такую цыпу пропустишь! Но Стейр стушевался, втянул голову в плечи и засопел как медведь. Пришлось брать ситуацию в свои руки.

— Давай на ты.

Альва охотно кивнула:

— Хорошо.

На всякий случай треснул онемевшему другу еще разок и указал на красавицу бровями — давай, заговори уже с ней! Но Джон нахохлился пуще прежнего и не смел поднять глаза.

— Он у нас скромный. Как и любой творец. Да, Джон?

Несмотря на прямой вопрос, крепыш даже рта не открыл.

— Он редко общается с девушками. Особенно с такими красивыми.

— Ой, ну что ты, — на щечках Альвы заиграл бледный румянец.

Еще пара комплиментов — и новая пассия появится у меня. Она, конечно, красивая, но определенно не в моем вкусе — слишком нежная и застенчивая, почти как Лора. В России таких называют nyasha-stesnyasha. Я же предпочитаю в меру дерзких оторв, но никак не сладких ромашек, падающих в обморок от слова «сиськи».

— Меня зовут Макс, кстати. А у тебя необычное имя.

— Да…, - новая знакомая хлопнула ресницами. — Есть такое. Скажи, Макс, а ты читаешь комиксы про Апокалиптикэль?

— Разумеется. Поддерживаю друга во всем, — ответил я и стукнул Джона третий раз — с тем же результатом.

— Я к чему спрашиваю… Альва — это древнескандинавская эльфийка. Мой отец — писатель и большой поклонник ушастого народца. Боюсь, он назвал меня так из-за этих локаторов…

— Ну что ты, они очень милые.

— Правда?

Поднял правую ладонь в клятвенном жесте и твердо заявил:

— Истинная.

— Спасибо, Макс, — девушка расплылась в благодарной улыбке, аж зажмурилась на миг. — Я немного стесняюсь и ушей, и своего имени. В школе меня и вовсе дразнили Леголасом.

— Вот же орки вонючие…

Альва запрокинула голову и тихо расхохоталась.

— Верно подмечено. Любишь Толкиена?

— Только в киноверсии.

— А я все книги прочитала. Даже Сильмариллион.

Вяло улыбнулся в ответ и врезал Джону в последний раз. С каждой минутой его шансы на знакомство таяли, как сахарная вата в духовке, а мне грозили очередные недельные отношения.

К счастью, красотка решила сменить тему на более нейтральную:

— А вы на каком курсе?

Показал ей два пальца.

— Жаль, — Альва надула губки. — Думала, будем в одной группе. Я только-только поступила, приехала аж из Денвера. Хочу стать иллюстратором, а то папа постоянно жалуется на убогие обложки.

Хотел спросить имя литератора — мало ли, вдруг зачитываюсь его книгами на досуге, но тут прозвенел звонок. Девушка вскочила как ужаленная — перваки все такие дерганые, думают, их поубивают за малейшее опоздание.

— Ну, мне пора. Джон, а можно попросить автограф?

— А? — Крепыш вздрогнул и поднял голову — впервые за весь разговор.

— Подпиши леди рисунок, — устало буркнул я.

— Леди? — няшка зарделась и хихикнула, прикрыв рот рукой. — Ты такой милый.

— Конечно. — Друг взял сумку и полез за ручкой.

— Ой, прости, — Альва коснулась его плеча, и бедняга выронил почтальонку. — С собой нет. Я же не знала, что встречу самого Джона Стейра! Распечатаю на большом перерыве и принесу. Вы где будете?

— Если погода не испортится — у озера. Или тут.

— Ясно! Все, я побежала. Очень рада знакомству.

Когда красавица выскочила в коридор, друг шумно вдохнул и кашлянул в кулак. Его ручищи дрожали, на побледневшей коже выступила испарина, аж очки запотели, с бороды капал пот.

— Чел, ты как? Скорую вызвать?

— Отвали, — незлобно бросил он, вешая сумку через грудь.

Мы вошли в атриум и расселись по местам. Лектор опаздывал, парни тайком рубились в танки, девушки в наглую зависали в соцсетях и лайкали друг дружке фотки. В помещении царила атмосфера веселья и безмятежности, щедро сдобренная по-летнему ярким солнышком. Только Джон сидел как бирюк, уткнувшись в конспект, и остервенело перелистывал страницы.

— Мужик, — я легонько пихнул его в плечо. — Еще не все потеряно.

— Все! — неожиданно громко рявкнул крепыш. Студенты взглянули в его сторону и молча вернулись к своим делам. — Я не могу общаться с девчонками! Сразу глотаю язык и цепенею.

— С Чарли же нормально общаешься.

— Потому что она твоя девушка! При ней могу молчать, могу кричать, да хоть на голове ходить, ей будет все равно.

Напомнил ему на всякий случай, что между нами ничего нет, но Джон продолжил сокрушенный монолог:

— Альва же… такая милаха! Так боялся ей не понравиться, что замкнулся и онемел как рыба. И теперь она думает, что я рохля и мамкин тюфяк!