Чарли Паркер. Книги 1 - 10

Хороший ли Джоэл человек? Карен не знала. Поначалу она думала, что да, хороший, но в последние недели он сильно изменился. С другой стороны, мужчины ведь всегда меняются, как только получат свое. Перестают быть внимательными, заботливыми. Когда им нужно привлечь женщину, они выставляют себя в наилучшем виде, распускают перья, а потом, когда цель достигнута, возвращаются в обычное состояние. У одних это происходит быстрее, чем у других. Да что там, у нее на глазах мужчины из овечек превращались в волков с последним стаканчиком на дорожку или звоном упавшей на барную стойку монеты. Джоэл менялся медленнее, постепенно, и потому происходившее с ним так тревожило и пугало. Сначала он просто уходил в себя и становился раздражительным. Меньше разговаривал с ней, а когда она все же пыталась завести разговор, обрывал. Карен думала, что это как-то связано с его ранениями. Иногда у него болела рука. В Ираке Джоэл потерял два пальца на левой руке и частично слух. Но ему еще повезло. Некоторые из тех, кто подорвался вместе с ним, домой не вернулись. Он редко говорил о том, что там произошло, но Карен и сама знала достаточно. Джоэл часто уезжал, и у него были армейские друзья, те, что приходили раньше и не приходили теперь. С ней они почти не разговаривали, а один, Пол Баччи, ее просто пугал – его взгляд, казалось, ползал по ее телу, задерживаясь на грудях, бедрах. Когда они приходили, Джо закрывался с ними в гостиной, и она слышала через стену ровный, приглушенный гул голосов – казалось, гудят попавшие в банку насекомые.

– Джоэл?

Ответа не было. Карен хотела пойти и посмотреть, где он, но боялась. Боялась, что он снова ее ударит. Все случилось, когда, открыв дверь в ванную, она увидела, как он смазывает ожоги на руках и лице, и попыталась спросить, откуда эти жуткие раны.

На ее вопрос Джоэл ответил своим:

– Почему ты не сказала, что у тебя был гость?

Карен не сразу поняла, что речь идет о детективе, Паркере. И потом, откуда он узнал? Она пыталась придумать подходящий ответ, но Джоэл вдруг отвесил ей пощечину. Похоже, самого Джоэла это шокировало не меньше, чем Карен. Удар получился несильный, но все же она отшатнулась к стене. А еще в этой пощечине ощущались сила и злоба, в отличие от первой, случайной. Джоэл тут же извинился, но Карен уже бежала в спальню. Он пришел через пару минут. Попытался заговорить – она не слушала. Не могла слушать, потому что плакала. Рыдала. Он просто обнял ее, а потом и уснул. И она уснула через какое-то время, можно сказать, сбежала в сон, чтобы не думать о том, что произошло. Посреди ночи он разбудил ее и снова просил прощения, и его губы касались ее губ, и его руки искали ее тело – и они помирились.

Но нет, не помирились. Не по-настоящему. Она только притворилась – ради него. Не хотела, чтобы он мучился. Не хотела, чтобы он… снова сделал ей больно.

Да, именно так. В этом-то и был весь ужас.

Теперь, лежа в темноте, Карен поняла, что ее мнение о нем изменилось так же сильно, как изменился он сам. Она хотела, чтобы он был хорошим человеком или хотя бы лучше некоторых из тех, с кем она встречалась раньше, но в глубине души понимала – он ничем не лучше. После того, как ударил ее… после того, как изменился столь сильно… Секс больше не был приятным. Разбудив ночью, он сделал ей больно, а когда она попросила быть нежнее, просто кончил и повернулся к ней спиной.

– Я хочу поговорить с тобой. – Она потянула его за плечо. Он напрягся, а когда повернулся, она невольно отпрянула, отодвинулась как можно дальше – так напугало ее, даже в темноте, выражение его лица. Ей показалось, что он снова ее ударит.

– Оставь меня в покое, – сказал Джоэл, и что-то мелькнуло в его глазах. Что-то похожее на страх. Казалось, он обращается не только к ней, но и к кому-то еще, некоему невидимому существу, присутствие которого ощущал только он один.

Потом Карен задремала, и ей приснился сон. Не кошмар, но… В этом сне она оказалась в тесном помещении, почти в гробу, но при этом помещение было больше, чем гроб, и одновременно меньше. Как такое возможно? Ей не хватало воздуха, а рот и нос были забиты пылью.

Что хуже всего, она была не одна. И то, чье присутствие она ощущала, шептало. Что именно оно говорило, Карен не поняла и даже не была уверена, что все эти слова предназначались ей, но лились они безостановочно.

Снизу донесся какой-то шум, незнакомый звук, чужой в темноте дома. Смешок. Короткий, придушенный. В нем было что-то детское, но и неприятное тоже. Спонтанный всплеск радости, вызванный словом или действием, не столько смешным, сколько шокирующим. Смех над чем-то, над чем смеяться не до€лжно.

Карен осторожно откинула одеяло и спустила ноги на пол. Половицы не скрипнули. Почти все в доме Джоэл сделал сам и на совесть. Она прошла по ковру и приоткрыла дверь. Шепот. Но голос был его, а не тех, других, из ее сна. Другие. Раньше она этого не понимала. Их было много, этих других. Много голосов. Они говорили на одном языке, но разные слова.